В глухих лесах
Шрифт:
Дебби Гэхэген удивилась, когда Кэрол пробормотала: «Извини» — и отошла.
Ей хотелось поддаться порыву и бежать из этого дома, как будто бегство спасло бы ее от горя. Но она не хотела устраивать сцен. Она огляделась вокруг, ища что-нибудь, что могло отвлечь от ужасных картин, которые ее преследовали, и задержала свой взгляд на человеке, который стоял у обеденного стола. Это был хорошо подстриженный мужчина лет тридцати пяти, шатен, с хорошей фигурой и голубыми глазами, на которые можно было издалека обратить
Его печальная улыбка говорила о том, что он разделяет всеобщее горе, но в то же время обещала совершенно неуместное приключение. Кэрол была здесь для того, чтобы отдать дань уважения покойной, а не повысить тонус.
Отказавшись от знакомства, почти принеся его в жертву памяти об Энни, Кэрол отвела взгляд. Как только она отвернулась, в комнату вошел Эд Дональдсон. Он объяснил, что его жена пошла прилечь, снова приняв успокоительное.
— Иногда я виню себя, — сказал он.
— Как вы можете?
— Когда полиция сообщила нам, мы должны были… — на мгновение он замялся, — опознать тело, и я позволил Сильвии пойти. Я пытался ее остановить, но она сказала, что это последний шанс увидеть «ее девочку», и я сдался. — Он замолчал, глядя в пол. — Боже мой, они ведь предупредили, как это ужасно. Но я просто… просто не смог объяснить Сильвии… чтобы она поняла, как плохо… — Эд Дональдсон оборвал себя на полуслове и огляделся, ища свободный угол.
«Вы не должны винить себя, это так ужасно, я тоже любила ее». Эти банальные слова пронеслись в голове Кэрол. Но понимая, что это не поможет, она ничего не сказала. Эд Дональдсон посмотрел на нее.
— Как-нибудь мы справимся с этим, — сказал он твердым, нарочито бодрым голосом. — Справимся, потому что должны. — Он слегка похлопал Кэрол по плечу и вышел из комнаты. Кэрол поймала себя на мысли, что хочет знать, что не смог объяснить жене Эд Дональдсон о том, «как плохо» будет опознавать их мертвую дочь.
«Лучше и мне не знать», — сказала она себе и решила, что уже слишком долго задержалась здесь. Она направилась к бывшим одноклассникам, чтобы попрощаться, когда за ее спиной послышался голос:
— Могу ли я предложить вам чашечку кофе?
Кэрол обернулась. Это был тот самый голубоглазый мужчина, что одиноко стоял у стены.
Она колебалась, готовая сказать, что собиралась уйти.
— Спасибо, но сегодня я не настроена пить кофе, — проговорила она с улыбкой, чтобы не обидеть его.
— Понимаю, — ответил он. — Вы хорошо знали ее?
— Она была моей лучшей подругой, — кивнула Кэрол. — А вы? — Только задав вопрос,
— Я не был знаком с ней. — Он на секунду умолк, нахмурившись. — Я работаю над этим делом. Существует порядок — присутствовать на похоронах в случае такогоубийства.
Он протянул руку.
— Эрик Гейнс. Я — детектив Департамента полиции города Нью-Йорка.
Кэрол представилась, подала ему руку, и мгновение они держали друг друга за руки в молчаливом приветствии.
— Неужели это так обычно для полицейского из Нью-Йорка — приехать в Лонг-Айленд?
Эрик Гейнс слегка улыбнулся.
— Скорее, это не совсем обычно. Но ваша подруга пропала и я ее ищу.
— Понимаю. Но вы сказали — такое убийство…
Он некоторое время изучал ее, словно старался понять, что заставило ее задать этот вопрос, — искренний интерес или нездоровое любопытство.
— В этом случае убийца может быть одним из присутствующих на похоронах. И если это случится, мы сможем вычислить его.
— Боже мой, — воскликнула Кэрол, всматриваясь в толпу. — Вы думаете, это был кто-то, кого она знала?
— Нет, — сказал детектив, — вряд ли. Но убийца пока может позволить себе показаться на глаза. Они получают удовольствие от вида плачущих родственников в церкви или на кладбище. В этом их ошибка.
Кэрол вздрогнула.
— Но ведь несомненно этот кто-то не может прийти сюда. Совершенно незнакомый человек… Он выдаст себя.
Гейнс пожал плечами.
— Если это даст ему какой-то заряд, он все же может попытаться — замаскироваться, прикинуться доставщиком цветов… или полицейским.
Кэрол сразу испугалась. Гейнс немедленно сунул руку за пазуху, вытащил потрепанное удостоверение в кожаной обложке и показал свой значок.
— Я настоящий, не волнуйтесь. — Он снова убрал удостоверение во внутренний карман. — Но людям не мешает знать, что может случиться.
Кэрол подумала о том, что ей сказала Дебби Гэхэген.
— Это дело… неужели правда, что один человек мог убить тридцать женщин.
— Тридцать, может, сорок. Мы точно не знаем.
— Но это, должно быть, одно из ужаснейших преступлений в истории. Почему я ничего не слышала об этом до сегодняшнего дня?
— Слышали ли вы когда-нибудь о «речном убийце»?
Кэрол покачала головой.
— Его разыскивали в Сиэтле за убийство тридцати семи женщин в 1982–1984 годах. И тридцать семь — только часть жертв, чьи останки были точно идентифицированы. Тамошние полицейские потратили десять миллионов долларов на расследование и до сих пор ничего не нашли. Может, он остановился, или просто переехал… сюда. — Полицейский глубоко вздохнул. — Эй, вы не хотите этого слышать. Это ужасные вещи. Не то, что мы…