В гнезде Орла

20 апреля

Холодные капли апрельского дождя бесцеремонно барабанили по крышам автомобилей, припаркованных у элитной школы НАПОЛАС 1 в городе Линдеманштадт, (бывшая Гатчина, Троцк, Красногвардейск), в рейхсгау в Московия.

На ветру развевался флаг Великого Рейха, установленный на флагштоке, с изображением свастики в белом круге на красном фоне, а рядом был флаг рейхсгау Московия с горизонтальными полосами – верхняя красная, средняя белая и нижняя черная. На средней полосе располагался желтый шестиугольник, внутри которого на белом фоне была изображена

черная свастика. Печальная и удручающая картина. Так подумала молодая девушка Анна, выпускница школы, ныне городской журналист. Сегодня её пригласили выступить перед выпускным классом. К тому же сегодня день рождения фюрера.

Она покинула свой серый «порше», ей его на восемнадцатилетние подарили приёмные родители – немцы, что усыновили русскую девочку из детского дома. О своих настоящих родителях она ничего не знала.

Будучи выпускницей НАПОЛАС, первой элитной школы в рейхсгау Московия, открывшей свои двери только тридцать лет назад, Анна могла претендовать на хорошую карьеру. Стоит понимать, если бы не приёмные родители у простой русской девочки не было не единого шанса в неё попасть, если, конечно, она не соответствовала расовой теории. В целом, руководители Рейха сильно опасались открывать школы в бывших рейхскомиссариатах, пусть Московия и получила статус полноценной территории Рейха ещё пятьдесят лет назад. Образования, технологии и другие блага цивилизации начали появляться в городах бывшей СССР лишь тридцать лет назад. Истребить русских, как нацию не получилось, приходилось интегрировать их в жизнь Рейха. Получалось плохо, напряжение никуда не уходило. Открытие элитных школ давало будущим выпускникам, которые тайно в душе презирали нацистское движение, возможность пробиться в руководство Рейха, а это чревато последствиями. Ещё во время войны секретарь Гитлера Мартин Борман писал Розенбергу:

– «Мы сделаем глупость, если дадим возможность славянам учиться. Образованные люди могут оказать сопротивление». В тоже время, открытие школ давало населению бывших советских республик хотя бы видимый намёк на то, что с ними считаются, как с равными».

В реальности всё было далеко не так, тем, у кого были деньги, ещё можно было жить, другим же приходилось постоянно испытывать на себе, плохое, а иногда даже скотское отношение. От национализма никуда не деться. Удивительно, когда у тебя такие же документы, можешь свободно перемещаться по стране, но ты не немец, а русский.

В целом, во всех школах на территориях бывших рейхскомиссариатов активно пропагандировалась нацистская идеология. Советский Союз был страной с тоталитарным режимом, где монстры коммунисты, во главе со страшным Иосифом Сталиным, порабощали народ и отправляли всех неугодных в Сибирь. Войска Вермахта представлялись воинами освободителями, а обо всех пленных солдатах и угнанных в Германию людях говорили, что после окончания войны, им дали выбор, остаться жить в Рейхе или отправиться на территорию Российской Республики, чьей столицей, после подписания мирного договора, в тысяча девятьсот сорок шестом году, стал Свердловск. Анна знала, что это не правда. Бабушка Грета, мать её приёмной мамы, пусть и относилась к ней хорошо, но много и часто рассказывала, как в детстве в её доме работали пленные советские граждане и солдаты. За людей их считал мало кто. Их никто никуда не собирался отпускать. В пятидесятые Российская Республика смогла вернуть какое-то количество выживших пленных на свою территорию, но их было не более двадцати процентов из числа тех, кому было уготовано окончить свою жизнь в качестве раба.

Девушка шла по школьному коридору, ученики ещё не пришли, уроки начнутся в восемь, сейчас только половина восьмого, кругом висели нацистские знамёна, символика и плакаты, напоминающие всем русским ученикам,

от чего их страну спасли войска Вермахта.

Анне было грустно смотреть на всё это. Она жила лучше многих своих земляков, даже получше многих немцев, но в ней словно всегда жило чувство справедливости. Казалось ей хотелось взять реванш у целой страны. Вот только революция – это не финал кубка Рейха по футболу, просто собраться с силами и выйти в финал против Мюнхенской Баварии, как это сделала команда из Хольмгард (Великий Новгород) победив со счётом 0-4 на переполненном олимпийском стадионе в Берлине.

Плакат с той победой гордо висел на стенах школы, как его только повесить позволили. Анна даже остановилась, чтобы посмотреть на фотографии с того матча. Всё это не сказка, это было в прошлом году и одиннадцать русских парней уничтожили звёздных Die Roten2, вместе с их знаменитым капитаном Томасом Мюллером, которого в моменте с четвёртым голом, усадил на пятую точку русский игрок Эдуард Харламов. Анна была на том матче. Она, одна из немногих, кто на стадионе, радовался успеху русской команды. Если им позволили победить в футболе, быть может у них есть шанс собраться с силами и дать отпор. Всё это мечты, Рейх выше всех нас.

Девушка не верила в чудеса. Она оторвалась от плаката и пошла к кабинету своей бывшей классной руководительницы Герды Клозе. Все учителя в школах, разумеется были приезжими немцами. У двери остановилась, помимо учительницы, в помещении находился какой-то мужчина.

– У вас самая молодая школа из системы НАПОЛАС, именно в здесь впервые тридцать лет назад стали брать на обучение русских. В Берлине боялись, что это будет ошибка, но после образования рейхсгау Московия, нам пришлось считаться с населением, как с равными. Вижу, труды не пропали даром. Много ваших учеников пошло после выпуска в школы юнкеров СС, – произнёс мужчина.

– Рада это слышать от вас, герр штурмбаннфюрер, – поблагодарила Герда.

Анна вошла в класс и увидела, что кроме учительницы в помещении находится темноволосый мужчина в чёрной форме с красной повязкой на левом рукаве. Несомненно, большая шишка из Берлина.

– А, Анна. Я хотела вас кое с кем познакомить. – Герда увидела вошедшую девушку. —Позвольте вам представить штурмбаннфюрера СС Гюнтера Швайнштайгера, ЗиПо 3 . Он сегодня, как и вы, выступит с речью перед нашими будущими выпускниками, – она посмотрела на майора. – Герр Швайнштайгер, это Анна, наша выпускница. Я вам о ней рассказывала, она работает городским журналистом.

– Хайль Рейх, фройляйн Анна! – гордо поздоровался с девушкой майор и поднял правую руку с открытой ладонью.

– Хайль Рейх, герр Швайнштайгер! – поздоровалась Анна в ответ, но руку поднимать не стала.

Майор не стал делать девушке замечание и вернулся к разговору с Гердой. Анна тем временем осмотрела класс. Всё, как и раньше, нацистские плакаты, над письменной доской висят три портрета первых рейхсканцлеров. По центру портрет фюрера Адольфа Гитлера, слева Германа Геринга, а справа Генриха Гиммлера.

– Надеюсь, этот год не будет исключением. Не хочу пугать, но напряжённые отношения с Японией не радуют Берлин, нам нужно много высококлассных офицеров. Пусть они будут даже с территорий бывшей СССР, – Гюнтер посмотрел на фотографию, которая висела в классном уголке. – Русские парни должны понять, что служба в рядах СС и сил Вермахта для них это протянутая рука Рейха, тридцать лет назад они и мечтать о такой возможности не могли. Радует, что парни не упускают свой шанс. Максим, один из моих подчинённых, ваш выпускник.