Шрифт:
ПРОЛОГ
– Сидеть ты уже сидишь, так что присаживайся… – хрипло и развязно сказал кто-то из почти темного угла. Кровать верхнего яруса перекрывала свет тусклой лампочки, и потому в углу на нижнем ярусе было темновато, а человек забился в самый угол и только ноги на пол свесил. – Пожитки свои можешь вон туда забросить… Привыкай… Твоя шконка…
Он показал ногой на верхний ярус соседней двухъярусной кровати. Свободной была только шконка второго яруса. И туда сразу легла легкая спортивная сумка. Пришедший сумку не забросил, а поставил аккуратно. К нему присматривались двое.
Человек в камуфлированном, почти военном костюме, но без погон, освободившись от сумки, настороженно, словно упасть опасался, присел на табурет. Он сразу обратил внимание, что табурет в этой камере, в отличие от других камер, к полу не привинчен. И это слегка настораживало, потому что табурет, если его хорошенько ухватить, становится опасным оружием. Но в принципе нападать на него никто не должен был бы, и потому человек особо не опасался. Хотя в СИЗО может случиться всякое: кто-то авторитет свой поднимает провокациями, кто-то просто пошутить, мягко говоря, грубо любит, и вполне могут подсунуть табурет, с которого сразу свалишься. В этот раз обошлось. Табурет выдержал бы и более тяжелого человека. А что касается его использования в качестве оружия, то он оказался не в чужих руках, а как раз рядом с руками новичка. Следовательно, и здесь он себя обезопасил.
Вертухай уже поворачивал ключ с обратной стороны двери.
– Вертухай какой-то новый… И вообще, тебя что-то парами водят… Особо опасный, что ли? Или нас тобой напугать хотят? – спросил другой «местный житель», обладатель сильного кавказского акцента.
– Вертухай с нашего этажа… – не проявляя робости, сказал человек в камуфляжке и двумя ладонями устало потер лицо. – Провожал, прощался, сердечный… Кто только таких родит?! Не поверю, что нормальные женщины… Иначе навсегда уважение к женщинам потеряю…
– Ты думаешь, на нашем этаже козлы лучше? – усмехнулся первый и сильно закашлялся. Так сильно, что вынужден был себя в грудь постучать, словно боль из нее выбивал.
– За что переселили-то? – спросил «местный житель» с кавказским акцентом.
– Затопило их… – проявил знание ситуации первый и снова кашлянул.
– Ты «кляпало» [1] , когда кашляешь, ладонью прикрывай… – строго сказал третий, лежащий на боку, лицом к стенке, на противоположной шконке.
1
«Кляпало» (блатной жаргон) – рот.
Сказал и не повернулся даже, чтобы на нового сокамерника посмотреть, который этажом выше место иметь будет.
Голос у третьего спокойный, тихий, без угрозы, почти просящий. Но первый тут же рот ладонью прикрыл. И движение это было чуть испуганным, как сразу отметил новичок.
После этого в камере некоторое время тишина стояла, словно бы произошло нечто такое, что всех из колеи выбило. Потом третий «местный житель» повернулся и сел, кряхтя, коротко глянул на новичка, оценив за мгновение, и почти равнодушно спросил:
– Какая, говоришь, статья?
– «Сто пять» [2] …
– Солидно… Можешь, кстати, и представиться. Я – Станислав Михалыч. Можно попросту – Михалыч. Если еще проще, то – Михалый… Меня так все зовут, даже вертухаи, я привык…
Он был уже человеком в возрасте, почти полностью седым, и смуглая кожа вместе с загаром седину только подчеркивали.
– Подполковник Тамаров, спецназ ГРУ… Был подполковник… Уже не буду…
– Не зарекайся…
– Точно…
2
«Сто пять» – статья 105 Уголовного кодекса РФ предусматривает наказание за умышленное убийство.
– Ладно… Это еще солиднее, – заметил Михалый. – А имя у тебя, подполковник, есть?
– Артем Василич я…
– Короче говоря, подполковник Тема… – сразу и категорично высказался Михалый.
И Тамаров уже не сомневался, что теперь его будут звать только так. Авторитет Михалого имел вес не только в этой камере. Его то ли имя, то ли кличку в СИЗО знали все, даже кто самого Михалого никогда не видел.
Первый «местный житель» из темноты угла ближе к свету высунулся. Сначала показал сплошь, от ногтей до плеч татуированные руки, потом и иссушенную многими, видимо, «ходками» [3] характерную физиономию.
3
«Ходка» (блатной жаргон) – срок заключения.
– А это Каря… – улыбнулся Михалый. – Он психопат, но ты его не бойся. Его соплей перешибить можно… Особенно спецназовцу… «Тубик» [4] парня совсем сломал…
– Когда меня бить начинают, я плююсь, – предупредил Каря. – Потому – не советую…
– Меня зовут Бесо… – представился второй «местный житель». – Мы с тобой, Тема, коллеги. Я тоже подполковник… И тоже, уже без разговоров, бывший… Хотя и надеюсь, что это на время…
– Бесо – это?.. Как полностью-то?
4
«Тубик» – туберкулез.
– Полностью – Бессарион… Бессарион Мерабидзе…
– Род войск? – спросил Тамаров, словно с надеждой. Вопрос прозвучал естественно. Один военный человек интересуется, чем занимается другой военный человек.
– Департамент военной разведки Грузии… – не смущаясь ответил Бесо. – Так что коллеги мы с тобой вдвойне…
– Так даже? – поднял брови Тамаров. – «Двести семьдесят пятая» [5] ?
– Не-а… Зачем… «Двести семьдесят шесть» [6] … Я же гражданин Грузии и офицер грузинской армии. Я своей стране не изменял…
5
Статья 275 УК РФ предусматривает наказание за государственную измену.
6
Статья 276 УК РФ предусматривает наказание за шпионаж в пользу иностранного государства.
– Ну и ладно, – согласился бывший российский спецназовец. – В любом случае на допросы будут, наверное, вместе возить… Тебя же в военную прокуратуру?
– Куда же еще!
– И меня туда же… Значит, повезут вместе. Все не скучно будет…
– А что там у вас за потоп-то был? – спросил Михалый.
– Этажом выше кто-то ночью повеситься хотел. На трубе… Труба не выдержала. Залило четыре камеры. Нас всех по разным этажам…
– Да, я слышал какой-то «звон»… – равнодушно сказал Михалый. – А кто вешался-то?