В городе из нарисованных слов…

Писателев Андрей

– Конечно, отдашь! Куда ты денешься! Иди! Номер места 327!

– А… – показала она рукой на пюпитр для картины, которых было куча в их кабинете.

– Они все арендованы, – сухо произнесла вторая дамочка. – Можешь взять стул….

И она

опять отчаялась от такой вражды к ней и опустила свою голову так же вправо и вниз, а взгляд опустила в никуда и еще немного в сторону, когда актер подошел к ее номерку 327. Так как она смотрела вниз, то перед глазами у нее постоянно появлялись только мужские грубые ботинки и женские аккуратные туфельки на маленьком тонком каблучке, какие были особенно модны в этом городе. Они подходили, не останавливаясь на месте, делали разворот и уходили из ее поля зрения.

Она уже подумывала о том, что не стоило ей сюда приходить, не стоило ругаться с организаторами, не стоило быть столь уверенной…. Как часто пыл уверенности, вызванный импульсивным поведением или предвзятым желанием доказать что-то другим, губит людей, оставляя их ни с чем…? Но с другой стороны, она и не могла поступить иначе, она не могла просто не писать картину и просто не любить искусство, и просто не мечтать с детства создавать новое, которое просто не будет никому нужно, ибо это все и есть она сама. Человек часто делает что-то творческое не потому лишь, чтобы прославиться или заработать на этом денег, или стать знаменитым, или все это одновременно. Он просто делает это потому, что это и есть частичка него, того человека, которого не знают остальные. Без этого рассказа, или мелодии, или рисунка, или стиха, или песни, или модели, или платья, или скульптуры, или шутки, или представления, или образа, или танца, или чего-либо еще, что делает человек, это уже будет не он….

Но еще одна причина, по которой она пришла в эту галерею, это ее задолженность за маленькую комнату, что снимает эта маленькая девушка в маленьком доме, расположенном совсем недалеко: всего в получасе езды на автобусе, часе езды на электричке и пятнадцати минутах ходьбы от того места, где выставляется ее картина.

Она стояла и думала об этом, и совсем не заметила, как в поле ее немного размытого зрения, как при задумчивости, вошли обычные мужские грубые ботинки и остановились. Актер стоял и смотрел на картину очень внимательно, неудобно при этом почесывая свой подбородок одной рукой. Он всматривался и представлял себе, представлял себе и всматривался…. Потом он перевел взгляд на девушку, которая так же стояла, когда он подошел к ней. Помимо того, что у него была тяга к художественному искусству, он еще и обладал поразительной способностью «читать» картины. Нельзя сказать, что он это делал превосходно, но можно сказать, что ему просто это нравилось, и что без этой способности он не был бы самим собой.

Конец ознакомительного фрагмента.