В городе жестоких людей. Девочка из прошлого
Шрифт:
Их ребёнок. Боже… да у неё до сих пор трясутся поджилки и сердце колотится как ненормальное. Внутри неё зародилась новая жизнь. Её частичка. Она уже её безумно любит.
Но стоило спуститься вниз и встретиться с вечно недовольной Ольгой, как готовые слететь с языка слова застряли в горле. Нее, такое не говорят при сгустках отрицательной энергии. Опасно. Может задеть. Неужели Денис не видит, настолько эта энергия сочится ядом? Хотя, стоило признать, рядом с ним Ольга становилась совсем другим человеком. Немудрено, что он не замечал
— Рада я, причем очень, просто… не отпустило ещё.
— Может, минералочки? — предложила та участливо, обеспокоено заглядывая в глаза.
— Спасибо, мне уже легче. Скоро пройдет. Сонь, — начала робко, заранее зная, что подруге не понравится услышанное, — я тут подумала… — блин, далеко не просто это озвучить, — короче, я увольняться надумала.
Что и следовало ожидать, Бондаренко в один миг поменялась в лице. Ксюша виновато прикусила нижнюю губу, будучи в курсе, на что подписала подругу, но… ведь всё к этому шло.
— Подготовка к свадьбе… я вся на нервах. Меня постоянно дёргают, отвлекают. Потом… моя беременность, присутствие дома Ольги, — начала оправдываться, искренне сожалея о предпринятом шаге, но по-другому поступить не могла. — Я помню, как ты поддерживала меня, как мы строили планы, мечтая отгрохать собственный Диснейленд. Я всё помню и ценю, правда. Но я хочу быть с Лилей. Хочу, как бы это смешно не звучало, посвятить себя семье. По крайней мере, на три ближайшие года.
Соня молчала. По её лицу было не понять — в шоке она или всё понимает. Ксюша не стала ждать шести месяцев, чтобы уйти в декрет. Как только Денис узнает о её состоянии — и так потребует уволиться.
— Ксюх, ты чё, думаешь, я настолько меркантильная с*ка? — теперь она увидела, что на лице Бондаренко была отнюдь не обида, вернее, обида, но чуть-чуть иного характера. — Да это вообще диво дивное чудо чудное, что Ходаков отпускал тебя ко мне с его-то возможностями и баблищем. Так что не хандри, — успокоила в своем привычном стиле, — я была готова к такому повороту.
Ксюша облегченно выдохнула. Ну, слава богу. А то она уже навнушала себе.
— Ты мне лучше вот что скажи: Дениска уже знает о грядущем отцовстве?
— Не успела сказать.
— Ну, ты дае-е-ешь, Аврахова! Да с такой вестью нужно нестись к мужику в первую очередь.
Ксюша только улыбалась, отчасти понимая подругу, но тут, как говорится, в силу обстоятельств вступил злой рок под личиной шатенистой стервы, а озвучивать столь радостную новость в присутствии исходящей злобой «доброжелательницы» хотелось в последнюю очередь.
— Погоди, погоди, — загорелась Соня, словно это она беременна, — мы с тобой такой стол накроем, такой романтик забабахаем…
— Нет-нет, — замельтешила Аврахова руками. Хватит с неё романтики. — Я пас.
Как вообще нормальные люди сообщают о таком? Говорят просто за завтраком, во время секса или встречая в прихожей под конец рабочего дня? Нет, всё не то. Хотелось… как-то по-особенному.
— Я
Соня, подумав с минуту, согласно кивнула. А что? И наедине, и значимо, и романтика тебе полным ходом.
По дороге домой, пребывая под впечатлением от намеченного разговора, поддалась необъяснимому порыву и наведалась в кондитерскую.
Купить торт — как-то чересчур. А вот сладостями в виде пироженок с заварнушками можно и запастись.
На улице заприметила продавца гелевых шариков и, прикупив несколько разноцветных вариаций, окрылено поспешила к Денису.
Наверное, стоило сразу насторожиться: внедорожник Ходакова, как ни странно, уже стоял возле дома. Посмотрела на часы, отмечая на циферблате семь вечера. Что-то рановато он.
На эмоциях, едва сдерживаясь, привязала шарики за перила и осторожно прошла на кухню. Денис сидел к ней спиной, сложив на столе руки, и был настолько погружен в свои мысли, что даже не шелохнулся при её появлении.
Ксюша осмотрелась по сторонам, отмечая отсутствие вездесущей Ольги: надо же, какая удача! Поставила пакеты со сладостями, подошла к любимому сзади и осторожно приобняла за широкие плечи.
— Привет, — поцеловала в щеку, втянув любимый аромат парфюма. — Ты сегодня рано. А где Лиля с Ольгой? — просила, зондируя почву и только сейчас заметила, что перед Денисом стоит начатая бутылка конька, а он сам страшно напряжен. Замерла, прислушиваясь к неожиданно зародившемуся внутри чувству тревоги.
Денис молчал. То ли не услышал её вопроса, то ли посчитал ненужным отвечать. Обычно, когда человек в одиночку пьет на кухне, вывод напрашивается сам. При чем, не слишком утешительный.
Чтобы лучше видеть Дениса, обошла стол и стала перед ним, всматриваясь в отстраненное лицо.
— Денис?! — позвала уже громче, начиная нервничать. — Что случилось?
Ходаков поднял опущенную голову, уперев в неё усталый взгляд.
— Ничего.
— Как ничего! — возмутилась, навалившись локтями на столешницу. — Я с тобой, между прочим, уже несколько минут разговариваю, а ты говоришь «ничего». Когда у человека «ничего», он не глушит в одиночку, и… где Лиля? — Реально стало тревожно. Мысли о заготовленном сюрпризе испарились сами собой. — Дени-и-ис.
Если не скажет, она просто сойдет с ума. Сразу стало стыдно за годы, проведенные вдали. Он говорил, через многое пришлось пройти и изрядно испить кровушки, как своей, так и врагов, и она, слушая его, просто не хотела верить, что так и было. Её Денис сильный, стойкий, непоколебимый. Он не будет прятаться за спиртным, желая убежать от проблем. Или будет?
Накрыла лежащую на столе руку, легонько сжала. Денис сфокусировался на ней, ожил, протяжно вздохнул, после чего опрокинул в себя наполненный до краев стакан янтарной жидкости и бесцветно ответил: