В городе жестоких людей
Шрифт:
— Неверное мышление. Сейчас всё важно. Всё-всё.
Ксюша уставилась перед собой. Сдать Дашку? Как-то низко.
Денис вздохнул.
— Ясно. Не хочешь говорить. Только тут и думать нечего. Сестрёнка твоя долбанутая, больше некому. А ты, давай, и дальше прикрывай её.
Думал, уже ничто не сможет вывести из себя — ошибся. То, с каким упрямством Оксана оберегала злополучною родственницу вывило из себя в один миг.
— Значит так: с Антоном я сам поговорю. А ты — держись от него подальше.
Ксюша встрепенулась.
— А давай ты не
— Не сомневаюсь… Только я не собираюсь сидеть под юбкой, пока ты будешь выяснять отношения. Хватит. Насиделся уже. Кстати, я так и не понял, какого… ох ты ж… — от резкого движения в её сторону в поломанном ребре резануло так, что из глаз посыпались искры. Ксюша охнула, вскочив со стульчика, и пересела к нему, перехватив протянутую руку. Денис с силой сжал её пальцы, пытаясь набрать в легкие как можно больше воздуха. Даже дышать было больно. Единственное, что удерживало на плаву, не давало захлебнуться в собственном стоне, была её прохладная ладонь.
— …хрена ты поперлась в «Стаю»? — продолжил, выровняв дыхание. Пульс зашкаливал с бешеной частотой. — Ксюх? Посмотри на меня? Да что же это такое? Ну не плачь…
Какой там. Легко сказать. И не понятно, от счастья, что жив ревела или от того, что мучается. Думает, она ничего не замечает? Всё видела: и как побледнел, и как на лбу проступил пот.
Меньше всего ожидала, что прижмет к себе, обхватит свободной рукой и тихо засмеется.
— Отпусти! — отстранилась, всматриваясь в потемневшие глаза. Она тут, понимаешь ли, переживает эмоциональное потрясение, а он радуется непонятно чему. Ещё говорят, женщин трудно понять. — Тебе же больно, — шмыгнула носом, и замерла, чувствуя, как его пальцы прошлись по её лицу, собирая солёную влагу.
— Разве это боль, — прохрипел, лаская взглядом чуть полноватые выразительные губы. И прежде чем успела сказать хоть слово, Денис поправил её волосы, убрав со лба выбившуюся из замысловатого плетения прядь. Какая же она всё-таки красивая. До безумия хотелось прижать её к себе, буквально до хруста в костях. И то, что прочел в её глазах, подсказало — она не будет против. Чувствовал, что тяга между ними обоюдная. Реальная. — Вот когда представлял тебя с Антоном, видел вас вместе — вот это муки. Это такие пытки, что по сравнению с ними мое теперешнее состояние пыль. Только не плачь. Мне от этого хочется лезть на стены. Не будешь?
— Не буду, — выдохнула, улыбнувшись. — Обещаю… Денис, ты когда-нибудь делал ошибки?
— Ха, да я их постоянно делаю.
— Вот и я тогда сделала ошибку. Если честно, не хочу говорить об этом.
— Ксюшка-а-а, — кончики пальцев как можно невесомей коснулись контура её губ, очертили их, прошлись вдоль высоких скул, — ни в коем случае не вини себя.
— Но ведь тебя могли убить.
— Но не убили. Всё хорошо.
— Ага, я вижу, прям зашибись! А ведь кто-то обещал позвонить. Это так ты держишь свое обещание?
Денис прекратил улыбаться, волевой подбородок напрягся, черты лица ожесточились. Отвел
— Ты дурак, Ходаков! — просипела сдавлено, не имея возможности пошевелиться. — У меня просто нет слов. Как ты мог подумать, что я останусь с Антоном?! Да я с ума сходила без тебя. Чего только не передумала, а ты!.. Гад, ты! Понял?
Чудом не разревелась. Запах лекарств, сердечный набат под ухом, сильные руки на затылке обезоружили. Напомнили, что и ему было паршиво.
— Думаешь, я не ох**вал? Одной тебе было плохо? Да я первые два дня вообще не помню. Потом пришел в себя, обдолбанный уколами, не мог ни встать, ни сесть. В туалет ходил, держась за стены и радовался, как дебил, что вообще могу ходить. А потом… пришел Антон и… знаешь, он мне такого наплел… — не смотря на боль, Денис прижал девушку к себе именно так, как и хотел, чтобы перехватило дыхание.
— И ты поверил ему?
— Нет, конечно. Но то, что ты не приходила, цепляло капитально. А с другой стороны… не хотелось, чтобы увидела меня таким. Это я сейчас красавчик, — пошутил, но глаза оставались серьёзными. — Спасибо, что хоть рожу не тронули.
Ксюша подняла голову, прошлась ладонью по ссадинам и рассекающему бровь шраму.
— Это ты хочешь сказать «не тронули»?
— Могло быть и хуже.
Она хмыкнула, не разделяя подобного позитива. Денис с минуту любовался ею, до сих пор не веря, что она сидит рядом, смотрит полными тревоги глазами и как школьница смущается под его жадным взглядом.
— Иди сюда, — подвинулся, освобождая для неё место.
— А вдруг кто-то войдет?
— Как войдет, так и выйдет. Давай, ложись, дай мне почувствовать тебя.
Легко поддалась его рукам. Улыбнулась. Это их первая осознанная близость. Не такая, которая бывает в момент секса, а та, когда одно на двоих сердце даже не касаясь друг друга.
Ксюша очертила подушечками пальцев контуры татуировок, улыбнулась, заметив, как вздрогнул Денис и тихо выдохнув, осторожно примостилась с краю.
Денис не наглел, не распускал руки, хотя хотел этого больше всего. Он просто оглаживал её плечи, мечтая прижаться кожа к коже, и задумчиво улыбался. Пока она была рядом, не хотел вспоминать о недавнем разговоре с отцом, гнал подальше мысли о мести и старался не думать об Антона. Для него стали важны другие ориентиры. Жизнь неожиданно совершила скачок совсем в другом направлении. Теперь уже в нужном, он был уверен.
Как только обнял её, положив тяжелую руку на талию — сразу понял, чего не хватало всё это время — её не хватало. Запаха её, мягкости тела, трепета пушистых ресниц у шеи, теплого дыхания на ключице. И похрен, что действие обезболивающего исчерпало себя ещё десять минут назад. Лежал бы так всю жизнь.