В гостях у дяди
Шрифт:
– Ты обижаешься на то, что она дарит тебе дорогие платья?
– Во-первых, они мне не нужны. Но самое главное то, что я бы её за это на руках носила, если бы было на что тратить. Чтобы купить это платье, она взяла в долг. У нас куча долгов, Стефан! Когда она накопила их со всех наших родственников – в то числе и среди тех, кто вообще в Нордеграунде живёт, – то она стала просить у друзей и знакомых!
– Ну, может, у неё трудности, квартира…
– Ха, как бы то ни было! Она уже старенькая, она полностью на моём содержании. Ты же знаешь, я работаю на том хлебозаводе и сама плачу за нас двоих. Это ладно, продукты и всё необходимое тоже
– Погоди, Марта. Прошло уже пять лет, и неужели…
– Нет, сначала всё было хорошо, но как только она вышла на пенсию – вот тогда и распустилась. Господи, всю свою пенсию тратит на шляпы, выписки на журналы и на платья! Обедать в кафе для неё – ежедневный ритуал, обязательно чашечка кофе с круассанами, покупка пластинок, духов, шляп…
– Но зачем ей всё это?
– Господи, я не знаю! Я ей триста раз задавала этот вопрос, а она говорит: «Ну что же это, под старости лет и пожить-то нельзя?» Я ей объясняю, говорю: «Мамочка, у нас положение не очень, пожалуйста, давайте обойдёмся хотя бы без ежедневного обеда в кафе и чашки кофе. Мы можем и дома его попить; да, он не такой вкусный, но что поделать?». И при этом она смотрит на меня так, как ребёнок на новую технику, на иностранца – ей остаётся для пущей картины слюну пустить, честное слово!
Она замолчала, переводя дух. Грудь её вздымалась и опускалась, щёки покраснели, глаза налились кровью. Стефан почувствовал себя неловко; внезапно ему стали противны и Сократ, и пионы. Солнце скрылось за облаками, словно испугавшись этой внезапной вспышки гнева.
Стефан хотел приобнять Марту, но та зарычала:
– В общем, не знаю, что делать… У нас уже накапливается долг за газ; как бы это ни вылилось нам в ком, который приведёт к выселению. Я уже начала прятать от неё деньги под своим матрасом. Надеюсь, не найдёт.
– Если всё так печально, давай я поговорю со своим отцом. Он…
– Нет, спасибо. У вас и так с финансами не очень, но ещё раз спасибо за то, что ты пытаешься помочь.
Марта встала, Стефан подскочил.
– Ты куда?
Она обняла его.
– Извини, что нагрузила тебя. Не стоило мне срываться, в итоге встреча не удалась… Я просто хотела поделиться, я не хотела проявлять такие бурные эмоции… – Она виновато улыбнулась. – Давай встретимся как-нибудь в другой раз, ладно? Я тебе позвоню.
С этими словами Марта, не давая Стефану опомниться, убежала. Вдруг он услышал вдали грозу и поплёлся домой. Парк внезапно опустел.
Остаток дня Стефан провёл в своей комнате, слушал радио и разбирал вещи в шкафу в поисках заначки на велосипед. Он смог найти только две марки, спрятал их в кошелёк и подумал:
«Ну ничего. Как только устроюсь на работу, обязательно помогу Марте. Кстати, что там с дядей?..»
Вдруг в дверь постучали, и он вздрогнул. В комнату вошёл отец и сказал:
– Я созвонился с дядей Мартином, он ждёт тебя завтра в восемь утра у тридцать восьмого дома. Понял?
– Да. А что я буду у него делать? Какая зарплата?
– Спросишь у него. Он только сказал: «Мол, пускай приходит».
– Спасибо, папа. – Неожиданно Стефана осенило, и он сказал: – Папа, а почему с дядей у нас так?.. Ну, я же его видел один раз в жизни, мама категорически против его появления… Почему? Дядя вообще интересуется мной?
Отец нахмурился.
– Однозначно ответить на последний вопрос не могу… Может, и да, у него своя жизнь, полная редакторских хлопот. Правда, когда я ему объяснил ситуацию, что тебе нужна работа, он очень удивился, поинтересовался твоими делами… Не знаю. Дядя не особо привязывается, а что касается матери, то она изначально его не переносила.
– Почему?
– Не буду углубляться и скажу лишь, что не всегда с дяди стоит брать пример. Ты уже большой, можешь сам всё оценить, но обязательно общайтесь и старайтесь как-то дружелюбнее быть, ладно?
– Да, я вас понял, папа.
Отец обнял его и похлопал по плечу.
– Ты у меня такой большой… Надеюсь, тебе у него понравится.
На следующее утро Стефан отправился в редакцию. Его дядя работал в двухэтажном маленьком здании, которое отличалось от соседствующих многоквартирных домов лишь небольшой вывеской с изображением книги и силуэтом людей, а также надписью сверху: «Голос народа». Войдя туда, Стефан очутился в ярко освещённом фойе. Секретарь, блондинка в очках за печатной машинкой, подняла на него взгляд и сказала тоненьким голоском:
– Здравствуйте, чем могу помочь?
Стефан почувствовал, как кровь прилипла к вискам.
– Я хотел бы видеть герра Мартина Циммерманна.
– Имя назовите.
– Стефан Циммерманн. Я его племянник.
Она улыбнулась и встала.
– Он уже ждёт вас. Пройдёмте со мной.
Стефан поплёлся за ней на второй этаж. Они очутились в тусклом коридоре, где все двери наглухо закрыты, и не было видно ни конца, ни края. Блондинка подвела его к двери с надписью «ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР» и постучала. Нежный, приятный голос сказал: «Войдите!» Блондинка отворила дверь, и Стефан вошёл в просторный кабинет, где пахло сигарным дымом и чаем. С виду помещение выглядело достаточно скромно: по углам расставлена неновая мебель с протёртыми местами и даже проеденная молью, а стену загораживал шкаф с книгами и папками. Дядя Мартин, широкоплечий мужчина с гладковыбритым лицом и пробором посередине, сидел возле дубового стола, у самого окна, и пил чай с печеньем. При виде племянника он встал и заключил его в медвежьи объятья и поцелуи.
– Стеффи, мальчик мой, как ты вырос! Ну что, закончил школу?
Стефан улыбнулся.
– Да, этим летом. Планирую пойти на журналиста.
Дядя Мартин похлопал его по плечу.
– Правильно, мальчик, идёшь по моим стопам! Ну, Бинди, принеси мальчику кофе.
Он подмигнул девушке. Та покраснела и захихикала. Как только она направилась к выходу, Мартин ущипнул её за попу. Она подпрыгнула, рассмеялась и скрылась за дверью.
Дядя Мартин и Стефан сели.
– Ну, мальчик, у нас нехватка рабочих, мы только-только начали продвигаться и продавать наши газеты – и то они пока не выходят за пределами округа.
– На какой области вы специализируетесь?
– Честно? Бульварная пресса.
Стефан фыркнул и тут же прикрыл рот рукой. Дядя нахмурился.
– Малыш, в этом нет ничего смешного. Это достаточно серьёзно, не менее важно, чем, скажем, политические статьи. Знаешь, почему? Публика требует необычного, её надо развлечь. Каждый скандал они воспринимают как курицы: кудахчут, кудахчут – и забудут. Между тем, пока они кудахчут, надо ловить момент, выжимать все соки, чтобы они как можно дольше не замолкали, чтобы порождалось всё больше и больше слухов, сплетен…