В интересах государства. Дакия
Шрифт:
Я кивнул. Справедливо. И хотя по долгу службы я позволял себе лгать и болтать чепуху, но всегда старался делать это во спасение.
— Я буду благодарен вам за любую помощь, — сказал я. — От вас нет смысла что-то утаивать — вы меня насквозь видите. И наверняка уже знаете, насколько опасна та ситуация, в которой оказался я и мои спутники.
Старик печально усмехнулся.
— Эх, Михай… Если бы эта, как ты выражаешься, ситуация касалась лишь тебя да парочку твоих друзей, я бы палец о палец не ударил. Уж прости за откровенность, но мне было бы невыгодно подставлять своих
— Я готов, Папа Янко.
— Ты не торопись, дитя. Это можно обсудить и в человеческих условиях.
Он снова ткнул меня пальцем в лоб, и все перед глазами померкло и закрутилось. На меня навалилась тяжесть, меня затошнило, а голова умудрялась кружиться, словно меня затягивало в какой-то водоворот. Но ощущения были уже вполне физическими — я чувствовал руки, ноги, дыхание и биение сердца.
Я открыл глаза и покачнулся. Желудь крепче сжал мое плечо.
— Ты как?
— Нормально, — ответил я и взглянул на весьма бодрого Папу Янко. Забавно, но теперь я почти перестал чувствовать местные запахи. То ли обоняние адаптировалось, то ли мои рецепторы не пришли в себя после путешествия в этот “астрал”.
Денисов уже очнулся и протянул мне руку для пожатия. Аня почему-то отодвинулась от него подальше, хотя, судя по ее первой реакции после ритуала, должна была наброситься на него с объятиями.
Папа Янко поднялся со своего роскошного кресла, и один из его спутников подал ему трость. Старик поманил к себе Желудя.
— Max, toata lumea la biroul meu, — прокряхтел старик по-дакийски и направился в конец вытянутого зала. Из теней тут же вышли двое крепких мужчин, очевидно, выполнявших функции телохранителей. Один из них пробежал вперед и распахнул какую-то дверь — оттуда полился уютный теплый свет.
— Туда, — шепнул Желудь. — Не знаю, что это было, но вы удостоились аудиенции.
Папа Янко передвигался на удивление бодро, и я в очередной раз приметил, что он старался показаться немощнее, чем был на самом деле. Вслед за ним мы вошли в другое просторное помещение с низким потолком. Старик достал ключ, отпер еще одну дверцу и приглашающим жестом велел нам проходить.
Кабинет оказался… кабинетом. С той лишь разницей, что здесь еще имелся разложенный диван, застеленный как кровать. В остальном — стол, кресла и стулья, даже шкаф с каким-то книгами и папками. Слишком необычно все это смотрелось на фоне остальной обстановки.
— Ну, настало время пообщаться, — сказал по-гречески Папа Янко и устроился в кресле. Мы расселись по свободным местам, а охранники ушли, плотно закрыв дверь. Желудь остался стоять, скрестив руки на груди. Судя по настороженному виду агента, он явно ожидал другого сценария.
— Итак, Михай, в тебе я уверен, и я ожидаю, что ты будешь отвечать за свою свиту.
Я молча кивнул. Аня удивленно на меня покосилась, но ничего не сказала.
— Ситуация у нас такая, — продолжил Папа Янко. — Мне не нравится, что в Букурешт перебрался этот ваш князь Юсупов. Да не просто перебрался, а начал собирать вокруг себя любопытный кружок. Мои люди везде — в порту, на вокзалах, под землей и на суше, на реках и аэродромах. И все говорят одно: многовато стало имперских аристократов в Дакии.
— Значит, Ира не солгала, — шепнул Костя.
— Ира? — удивленно переспросила Грасс. — Так вы все-таки связались?
— Потом, Ань, — оборвал ее я. — Все потом.
Папа Янко усмехнулся, но комментировать ничего не стал.
— Что еще любопытнее, юные ищейки, так это весьма занимательная закономерность, которую отследили наши люди. Есть у нас кое-какие подвязки в Констанце: город портовый, оттуда идет много дряни в Букурешт, так что своих людей мы и там поставили. И вот какая схема получается: после появления этого князя в Букуреште, аристократы сначала приезжают сюда, проводят здесь какое-то время, а затем перебираются в Констанцу.
— Может там проще их собирать или готовить? — предположила Аня.
— Надолго они там не задерживаются, — сказал старик. — Не играть они туда едут, и не загорать. Садятся на пароходы до Константинополя. Таких уже с десяток было замечено, если не больше. Маршрут сам по себе ничем не примечателен, и все же началось это именно после появления князя.
Мы с Денисовым переглянулись. Значит, Ира ничего не приукрашивала в своем рассказе. Юсупов точно собирал вокруг себя определенный контингент из одаренных и что-то замышлял.
— Все направляются именно в Константинополь? — побледнев, уточнила Аня.
— Да, все в столицу идут, — ответил “барон”. — Я бы не обращал на это внимания, да только все эти приезжие аристократы пользу моему обществу не приносят. Наоборот, вредят. Женщин обижают, пользуются безнаказанностью, да еще и эту вашу Благодать используют как у себя дома. Мне такое не по душе. Люди нервничают, выходить боятся. Не хватало еще, чтобы в Дакии начали организовывать еще один боевой полк, как будто нам имеющихся не хватает!
Я нервно барабанил пальцами по древнему письменному столу. Картинка начинала складываться, но эта мне нравилась еще меньше.
— Еси предположить, что Юсупов собирает свои, с позволения сказать, войска, то зачем ему переправлять их в Константинополь? — спросил я вслух. — Какая у него цель?
Аня медленно повернулась ко мне.
— Визит императора, — тихо сказала она под тяжелым взглядом Денисова. — В прошлый раз Юсупов и Аспида замышляли устроить бойню в Сенате именно в тот день, когда там должен был присутствовать государь.
Денисов кивнул.
— Видимо, сейчас он планирует вторую попытку. И на этот раз у нас гораздо меньше ресурсов, чтобы ему противостоять.
Папа Янко уставился на Желудя.
— Максо, давай-ка ты все же стряхнешь пыль со своего мундира и поможешь юным господам, — сказал он, вызвав шок на лице агента. — Мне беготня имперцев по городу не нужна. Пусть делают все тихо и осторожно, чтобы людей не задело. А то каждый раз одно и то же, вечно убирать за молдаванами, австрийцами, турками, русскими… Вы уж сами приберите за собой. И позвони папочке, Максо. Поторопи его. Пора.