В интересах государства. Орден Надежды
Шрифт:
Куратор покачал головой и усмехнулся.
— Кто бы мог подумать… Соколов защищает юношу, который у всех на виду клялся сжить его со свету.
— Обстоятельства изменились. Аудиториум умеет научить людей командной работе, — едко улыбнулся я. — Есть еще один важный момент. Клятва, которую я дал Аудиториуму, не препятствует моим поискам Темной Аспиды. А клятва интересная — обычно она не дает мне действовать, если есть риск серьезно навредить Аудиториуму. Выходит, Темная Аспида замышляет нечто такое, что в перспективе может пошатнуть
Мустафин наконец-то перестал маячить у меня перед глазами и уселся на каменную скамью так, что я мог видеть его вполоборота. Хищный профиль, восточный, но там явно была интересная смесь кровей.
— Ты мог донести эту информацию прямиком Долгорукову, — глядя прямо на меня, сказал куратор. — Они бы разобрались не хуже нас. Почему же ты решил отдать ее Ордену Надежды?
— Потому что я противник столь радикального классового разделения, — искренне ответил я.
Увы, не мог прочесть лекцию о том, как повернулась история в моем мире. Но я точно знал, что такого кровавого побоища в этом мире видеть не хотел. Хоть здесь можно было попытаться решать назревшие проблемы миром.
— Странно слышать это от человека, который и Благодатью-то толком не наделен.
— Значит, я мыслю более трезво, ибо совершенно не заинтересован в оной ввиду родового дара. Да, моей семье пришлось туго из-за утраты Осколка. Да, дворянское общество смотрит на наш перечеркнутый герб с презрением. Но мы все-таки еще неплохо устроились. Тому же Ронцову пришлось бы куда хуже, родись у его отца побольше законных детей. Я ведь тоже не из теплицы вылез — насмотрелся и наслушался историй о том, как Благодать способна испортить людям жизнь. Одни жалеют, что ею обладают, другие — озлобленно мечтают о недостижимом. Однако я выступаю за решение вопросов мирными методами. Любая форма терроризма мне претит.
Мустафин слушал меня очень внимательно. Казалось, взвешивал каждое мое слово. Из меня, конечно, был тот еще декабрист, да я и не успел толком подготовиться к возможному собеседованию в Тагматис Эльпидас. Так что работал с тем, что было.
— Ладно, — наконец вздохнул куратор. — Будем считать, в какой-то степени ты убедил меня в том, что с тобой можно попробовать сотрудничать. Голова у тебя работает, раз ты смог выйти на мой след. Это обнадеживает и пугает одновременно. Слишком уж ты прыткий, Соколов.
— Положение обязывает. Когда стоишь в самом конце списка аристократии, клювом не щелкаешь.
Мустафин усмехнулся.
— Пожалуй.
Я собрал со стола обгорелые бумаги и фотографии и, стараясь даже не глядеть на добытые с таким трудом трофеи, передал Мустафину.
— Это ваше. Забирайте. А еще лучше — уничтожьте прямо сейчас. Ни я, ни Денисов не успели их посмотреть. За это ручаюсь. Что до имени…
Куратор поднял руку, приказывая мне молчать.
— Рано. Буду с тобой честен. Считай, это моя благодарность за твой щедрый жест.
— Слушаю.
— Если та информация, что ты нам дал, окажется верной по итогам всех проверок… Возможно, тебя и Ронцова будут рады видеть в наших рядах. Особенно рады будут те, кто выступает за мирный исход конфликта. После борьбы с Темной Аспидой мы хотим сосредоточиться на отстаивании наших интересов в обществе и Сенате. И просвещенные дворяне, которые разделяют наши интересы, очень помогут.
Я кивнул.
— Но?
— Но. Всегда есть “но”, — мрачно продолжил куратор. — Даже если у тебя получится оказаться среди нас, не думай, что долго останешься с чистыми руками. А как только замараешь их, вернуться к прежней жизни не сможешь. На тебе будет висеть столько всего, что хватит на несколько пожизненных на каторге.
Я не выдержал и расхохотался.
— Это вы мне рассказываете? Боюсь, меня поздно просвещать. После той ночи…
— Я хочу сказать, что подобное повторится и не раз. Приходится защищаться от врагов, защищать тайны… Все это ведет к кровопролитию. Если ты к этому не готов, значит, на этом наш разговор закончится. Я даже не стану спрашивать у тебя имя — просто попрошу своего помощника поработать с твоей памятью.
Я огляделся по сторонам.
— Значит, с вами группа поддержки? То-то вы так легко остались со мной наедине.
Мустафин улыбнулся.
— У нас имеются способы и возможности обезвредить даже тебя, Михаил. У тебя роскошный потенциал, и родовая сила во многом универсальнее Благодати. Но и у этого дара есть слабые места.
А вот это было интересно. Что он имел в виду? Ладно, сейчас все равно речь не об этом.
— Я понимаю, что это кровавый путь. Мне это не нравится, но иначе никак, и я это осознаю. Если будет возможность избежать лишних жертв, я буду выбирать этот путь. И ни в чем подобном тому, что вы устроили на Смотре, я участвовать не стану.
Лицо Мустафина исказилось гримасой презрения.
— Это были не мы.
— Ой ли?
— Нас подставили. Это были не мы, клянусь.
— А на мою семью тоже не вы тогда напали? Там, на кладбище. Да и вообще неплохо так прорядили по списку.
— Той операцией руководил не я, — отрезал куратор. — И, если тебе интересно, я был против. Но некоторыми из нас движет не желание сделать мир немного справедливее, а жажда мщения. Месть ослепляет и превращает здравомыслящих людей в озлобленных радикалов.
Миленько. Значит, Орден Надежды и внутри не так сплочен, как может показаться. Что ж, известное явление — любая социально-политическая структура рано или поздно сталкивается с внутренними разногласиями. Выходит, мне нужно выяснить, кто из них еще более-менее вменяемый, а кто — отбитый на всю голову. И, судя по всему, Мустафин принадлежал к нормальным.
А вот информация о том, что тот ужас на Смотре устроила не Эльпида, была весьма интересной. И если это и правда была подстава, то на удивление искусная. Ох, дядюшка Корф, сколько новостей я приволоку тебе в котомке…