В интересах государства. Возвышение
Шрифт:
Корф склонил голову. Тем временем государь снова обратил внимание на меня.
— Вам же, Михаил Николаевич, была уготована особая роль. Признаюсь, я не одобряю решения тайного советника сделать из вас агента в столь юном возрасте. Однако Вальтер Макарович был уверен, что вы справитесь — и снова не ошибся. Выполняя одно задание, вы умудрились разворошить осиное гнездо и спровоцировать врага на решительные действия. Не остановились, не испугались, но проявили находчивость и твердость, осознавая, что это могло стоить вам жизни.
Я слегка поклонился.
— Благодарю за столь лестные слова, ваше императорское величество.
Алексей Константинович наградил меня теплой, почти отеческой улыбкой.
— Я признателен вам за все усилия, что вы приложили для раскрытия заговора. Мне известно, что это стоило вам больших жертв — и за рану, что вы получили от проклятого оружия, я повелеваю даровать вам исцеление от Великого Осколка. После ритуала травма больше не будет вас беспокоить.
— Благодарю, ваше импера…
Правитель знаком велел мне замолчать и продолжил:
— Однако ваша юношеская горячность не раз подводила вас под удары, которых можно было избежать, сохраняй вы разум холодным. Мне было бы невыносимо больно потерять столь перспективного человека раньше времени. Поэтому приказываю вам как ваш государь — умерьте пыл и не растрачивайте весь энтузиазм. Еще настанут времена, когда вам будет его не хватать.
Я снова поклонился.
— Повинуюсь воле вашего императорского величества.
Пальцы императора снова скользнули по крышке шкатулки.
— А теперь самое главное. Я догадываюсь, что на все эти риски вас толкнуло отчаянное и почти что гибельное положение вашей семьи. Полагаю, многие рискованные поступки были связаны с вашим отчаянным желанием заслужить Осколок для своей семьи. Это похвальное стремление, и я ценю вашу готовность принести себя в жертву ради своего рода. И все же считаю, что вы уже сделали достаточно.
С этими словами Алексей Константинович бережно поднял крышку шкатулки.
У меня перехватило дыхание. Руки и ноги вмиг стали ватными, а мозг отказывался верить тому, что видели глаза.
На подложке из темно-синего бархата сверкал, переливаясь разноцветными искрами, Осколок. Прозрачный неограненный камень размером в куриное яйцо излучал бледное свечение. Это выглядело настолько прекрасно, сила этого маленького камушка была столь огромной, что заворожила даже родовую внутри меня.
— Отныне вам не нужно разрываться на части, стараясь заслужить Осколок. Вы уже им владеете, поэтому отныне я прошу — служите верно, служите честно, будьте прозорливым и осторожным, Михаил Николаевич. Не нужно объяснять вам, сколь великую роль играют эти камни в нашей жизни. Распоряжайтесь этим даром вдумчиво, ваше сиятельство.
Казалось, силы вконец меня оставили. Усталость — титаническая, за все эти годы отчаянных попыток выслужиться, порвать задницу на андреевский флаг — навалилась мне на плечи так, что я зашатался.
Алексей Константинович взволнованно взглянул на меня и положил одну руку мне на плечо. Едва он дотронулся, голова словно взорвалась — странное чувство. Искры из глаз посыпались, но боли не было. Только покой, тепло… И голоса предков.
Отняв руку, государь поднял мою голову за подбородок.
— Значит, у них и правда все получилось. Кажется, я проспорил супруге очередное драгоценное яйцо…
Я осторожно поднял глаза.
— Вы знали, ваше императорское величество?
— Конечно. Ваш начальник не мог утаить от меня удачную попытку призыва родового духа. Но я также знал и то, что вы со своей силой в какой-то степени ограничены более строгими рамками, чем носитель Благодати. Поэтому позволил вам жить и проявить себя. Признаюсь, таких результатов я не ожидал. Но, насколько мне известно, Род наделяет силой лишь одного. Для остальных и для ваших потомков вам и нужен Осколок.
Я растерянно кивнул. Значит, все это время… Ну Корф, ну чувырло!
— А теперь протяните руку, Михаил Николаевич. Осколок нужно привязать к вашему роду. Для этого потребуется кровь.
Не успел я толком поднять ладонь над сверкающим камнем, как маленькая, но острая как бритва “Коса” полоснула меня, и на камень пролилась струйка крови. Взяв меня за руку, император тут же заставил рану затянуться, а Осколок вспыхнул, налился ярким сине-голубым светом и погас, вернувшись в свое обычное состояние.
Алексей Константинович закрыл ларец, взял его обеими руками и протянул мне.
— Постарайтесь, чтобы Соколовым не пришлось прилагать усилия и зарабатывать его в третий раз, — улыбнулся он.
Я бережно и с поклоном принял дар.
— Только через мой труп, ваше императорское величество. И…
Император поднял бровь.
— У вас есть иные просьбы?
— Ваше императорское величество, — смущенно начал я. — Не знаю, насколько это возможно, да и решение, конечно же, за вами, но… Я хочу передать свою очередь на исцеление Константину Денисову. Он мой однокурсник и тоже стремится на службу в Тайное отделение. Увы, у него искалечен ментальный слой — без артефактов он даже жить нормально не сможет, не то что служить… Пожалуйста, вместо меня даруйте исцеление Денисову. Я со своей раной как-нибудь свыкнусь.
Государь выслушал меня с выражением искреннего удивления, а затем взглянул на Корфа поверх моей головы.
— Ваше превосходительство, юноша сам так решил?
Тайный советник кивнул.
— Что ж… — император задумчиво побарабанил пальцами по янтарной столешнице. — Благородство надлежит поощрять. Раз просите за друга, да еще и отличившегося при поимке заговорщиков, отказывать не стану.
И тут я понял, что начал наглеть окончательно. Но тормозить было поздно — язык чесал впереди меня.