В канун Рагнарди
Шрифт:
— Ты сказал нужное! — Странный воздел руки, голос его загремел, будто зарычал Желтый Убийца. — Слушайте, Люди! Слушай, ты, Каменные Плечи! Ты умный, ты сильный — сильнее всех. Но ты будешь стареть. И будет день, когда более сильный скажет: «Не слушайте глупого, слушайте меня». Скажет, как ты сказал Длиннозубому. А если ты не уступишь, он убьет тебя так, как ты убил Длиннозубого. Но ты ведь не хочешь, Каменные Плечи? Не хочешь, чтобы такой день пришел? Ты хочешь всегда быть самым сильным, э? И поэтому ты научил Щенка дать Хромому Закатный Камень. Чтоб Хромой сделал нож, как Убийца Духов, но мягкий. А потом ты научил Безносого вилять языком и убивать. А потом ты бил Щенка, не давал ему есть, пока Щенок не сказал: «Нож украл Хранитель». Но ведь это не Хранитель украл Убийцу Духов, э? Ведь это ты украл, Каменные Плечи, э?
Странный умолк. Стало тихо: ошарашенная его словами толпа силилась осознать сказанное. Силилась, и не могла.
И тогда Каменные Плечи заговорил — тихо, почти не раскрывая брезгливо кривящихся губ:
— Я слушал. Долго слушал. Не понимал. Теперь понял. Ты... — он уперся тяжелым, как камень, взглядом в лицо Странного. — Ты — Злой! Стал совсем как Странный, чтоб верили, пришел вилять языком, пришел делать злое. Кто поверит твоим глупым словам? Никто. Не я научил Безносого убивать. Все знают: Хранитель научил Безносого.
Каменные Плечи обвел взглядом толпу:
— Кто захотел, чтобы Безносый шел с Хромым ловить Щенка? Я захотел? Или это Хранитель сказал: «Пусть Безносый идет с Хромым, пусть следит за Хромым?» Те, кто помнят, как было, говорите!
— Безносого послал Хранитель, не ты! — взвизгнул кто-то, и визг этот утонул в одобрительном реве всех.
— Хранитель не хотел посылать Хромого одного, — Странный не кричал, говорил спокойно, но слова его почему-то не потерялись в разноголосице толпы. — Хранитель послал Безносого потому, что думал: Безносый виноват, должен был следить ночью — не следил. Пусть идет с Хромым, загладит вину. Я другое спрошу. Безносый повел Хромого там, где шел Голова Колом. Повел по следу, который прятали, хорошо прятали, — нельзя понять, кто прошел. Я спрошу: кто сказал Безносому, что от берега идет такой след? Кто знал, что есть такой след? Молчите? Я скажу вам, молчащие: только двое знали. Каменные Плечи и Голова Колом знали. Но Голова Колом — умный воин. Мог он болтать, что идет следить за немыми? Воины скажут: «Не мог». В озере плавают утонувшие, в кустах шныряют маленькие, в небе летают кусючие и крылатые, головы немых сохнут на кровлях. Все они слушают, что говорят Настоящие Люди. Нельзя болтать. Услышат — поплывут, побегут, полетят к немым; сухие черепа нашепчут — утренний ветер разнесет: Голова Колом идет следить. Немые узнают, подстерегут, убьют. Каждый воин знает: нельзя болтать, если хочешь следить незамеченным, нападать неожиданным... Так кто рассказал Безносому, где шел Голова Колом, где его след? Только глупый не поймет — кто.
Дух Странного помолчал, вслушиваясь в приглушенные перебранки Настоящих Людей. Он приметил, как плотная до сих пор толпа стала расползаться, делиться надвое... Улыбка удовлетворения тронула тонкие губы Странного, и он заговорил снова:
— Каменные Плечи сказал: «Безносого послал с Хромым не я, послал Хранитель. Значит, Хранитель — плохой, я — хороший», — так он сказал. А я скажу: это не значит ничего. Что бы случилось, если бы Хранитель послал не Безносого, послал другого? Хромой и тот, кого послал бы Хранитель, пришли бы к Безносому, сказали: «Ты видел, где Щенок вылез на берег, больше никто не видел. Покажи — где?» Кто мог бы помешать Безносому показать им след, который оставил Голова Колом, сказать: «Здесь шел Щенок»? Кто мог помешать Безносому пойти за ними, обогнать, убить из засады? Никто! Настоящие Люди, говорю вам: думайте!
Но Людям некогда было думать. Люди орали друг на друга — все громче, все злее. Люди спорили, и споры эти не могли не закончиться злом. Те, кто помнил живого Странного, верили его Духу. Но Странного помнили не все. Многие, слишком многие сбились в плотную кучу, загораживая Каменные Плечи от прочих...
И снова взметнулись к безоблачному безмятежному небу руки Странного, и почему-то умолкли спорящие, грозящие, и стало тихо. Странный опустил руки, сказал устало:
— Настоящие Люди решили драться? Зачем? Будут драться все — умрут слишком многие. А если будут драться двое, только один умрет. Я говорю: Каменные Плечи украл, учил убивать. Каменные Плечи говорит: Странный — Злой, виляет языком. Пусть будем драться я и Каменные Плечи. Пусть хорошие Духи решают, кого убить.
Кто-то завизжал:
— Ты хочешь зла! Чем может человек убить тебя, если ты — Злой? У Людей нет больше Убийцы Духов!
Странный не успел ответить, Каменные Плечи опередил его:
— Хромой убивал Злых из лука. Мой лук убивает не хуже, чем лук Хромого, — он ощерился, не сводя бешеных глаз со спокойного лица Странного. — Здесь тесно для боя. Пойдем на берег, ты умрешь там.
Слепящее опускалось по небесному склону, и тени Хижин наливались густой чернотой, росли, выползали на озерный берег. Вечер не наступил еще, но он назревал в безмолвии и безветрии, как назревают летние грозы. В безмолвии? Нет. То, что невнимательному показалось бы тишиной, слагалось из многих звуков — монотонных и ненавязчивых. Чистые и мелкие озерные волны с тихим шелестом набегали на галечную отмель, всплескивали, разбиваясь о сваи Хижин, и сваи отзывались на этот плеск тягучими скрипами... И все это тонуло в негромком и тревожном многоголосом ропоте: толпящиеся на мостках и на берегу Настоящие Люди с напряженным вниманием всматривались в двоих, которые вот-вот начнут убивать друг друга.
Только небольшая полоска прибрежной гальки разделяла Дух Странного и Каменные Плечи. Они не торопились — стояли, разглядывая друг друга, и огромные тени их неподвижно застыли на крутом откосе нависшей над берегом Плоской Гривы. Каменные Плечи был спокоен, во взгляде его сквозила снисходительная жалость к неумному, который сам торопит свою смерть. И ведь не простую смерть, открывающую путь в Заоблачную Пущу, а страшную, которая навсегда.
Каменные Плечи был уверен в своем умении убивать. Даже такой — спокойный, обмякший — он был страшен. Его огромное тяжеловесное тело, умеющее, однако, нападать стремительно и внезапно, холмилось мышцами нечеловеческой мощи, в узловатых когтистых пальцах лук казался никчемной хворостиной, а тростниковое копьецо терялось, будто стебелек в буреломе. Лук и одно копьецо — другого оружия Каменные Плечи не взял. Зачем? До того, кто зовет себя Духом Странного, шагов не больше, чем пальцев на руках и ногах. Умение, до сих пор не подводившее, не подведет и теперь, единственное копьецо не пролетит мимо, и бой закончится. Дух станет падалью. Пусть. Он захотел сам.
Странный хмурился, крутил дубинку за привязанный к рукояти ремешок, ждал. Наконец не выдержал, процедил насмешливо:
— Будем драться? Или будем ждать, пока копьецо пустит корешки в твою ладонь?
— Устал стоять? — Каменные Плечи скривился, медленно поднял лук. — Сейчас отдыхать будешь. Теперь всегда будешь отдыхать...
Тупо хлопнула по длинной волосатой руке тетива, и толпа ахнула, завыла: копьецо ударило Странного в горло, насквозь пробило шею.
Странный пошатнулся, из раны хлынула кровь, залила грудь, темными ручейками потекла на живот...
Стиснутый в орущей толпе Хромой не верил глазам. От ужаса произошедшего оборвалось в груди, из глотки вырвался пронзительный вопль: «Не хочу, не надо, не надо!!!» Но стоявшая рядом Кошка рванула за волосы, прошипела, заикаясь от возбуждения:
— Ты не понял, глупый! Совсем ничего не понял! Смотри на тени!..
Нет, Хромой не смотрел на тени, он смотрел на Странного. И все смотрели на Странного, и стихли вопли и вой, потому что происходило ужасное. Странный, убитый мгновенно и наповал, не падал, не хотел умирать.
Он стоял, как стоял, он по-прежнему небрежно вертел свою дубинку, кривил губы в жуткой улыбке. А кровь, залившая его грудь и живот, медленно текла обратно в рану, текла снизу вверх, как не бывает... Вот уже только маленькое пятнышко алеет на его горле, вот и оно исчезло, не оставив ни следа, ни шрама — гладкая кожа, будто и не било в нее копьецо...
Странный тронул шею кончиками пальцев, ощерился:
— Что, Каменные Плечи, не сумел убить Духа? Зря не сумел, пожалеешь...
Он резко дернул рукой, перехватив дубинку за рукоять, двинулся вперед. Каменные Плечи пятился, таращился на Странного в тупом изумлении, беззвучно шевелил трясущимися губами... И вдруг с бешеным ревом вырвал у себя из носа кольцо, отшвырнул его вместе с куском кровавого мяса. Обезображенное лицо обернулось к толпе, хищный взгляд заметался, выискивая нужное.