В кольце твоих рук
Шрифт:
Помпи снова схватил ее за руку, на этот раз боле настойчиво. Сторм обернулась туда, куда показывал немой, и похолодела от ужаса.
Капитан Альберт Фэйрбразер поднял руку, и лес сразу же наполнился десятками солдат и мушкетными выстрелами.
Роджер был на двести футов в глубине леса, когда услышал выстрелы, и в ту же минуту он и те трое, что были с ним, побросали спои кожаные бурдюки и побежали обратно к берегу.
Казалось, против одной «Грозы» ополчились чуть ли не все британские вооруженные силы. За несколько минут воздух стал черным от дыма и наполнился отчаянными
Роджер сразу же потерял всех своих компаньонов. Один попал под шпагу солдата, резанувшего его прямо по горлу. Кровь брызнула фонтаном, и пират повалился на землю. Другой уже добежал было до корабля и стал взбираться на борт, но тут в него угодила пуля, и он с криком полетел в воду. Третий же вообще делся неизвестно куда, и Роджер, обернувшись, обнаружил себя в полном одиночестве. Едкий дым щипал ему глаза, забивался в легкие. «Грозу» уже не было видно из-за сплошной стены огня.
Роджер еще раз безнадежно оглянулся вокруг себя и побежал в лес — подальше от места сражения.
Такой бойни Сторм еще ни разу не приходилось видеть. Воздух сплошь пропитался порохом, из-за дыма день казался непроглядной ночью. Не различая ничего перед собой, Сторм исступленно размахивала кинжалом, и пару раз кинжал даже натыкался на человеческую плоть, но вскоре ей пришлось отступить под натиском солдат. Сторм слышала, как падают вокруг с предсмертными криками ее люди, и понимала, что сопротивление бесполезно, но все равно продолжала отбиваться по мере сил.
— Все по местам! Зарядить орудия! — кричала она, но уже не оставалось никого, кто мог бы выполнить ее команду, — каждый пират, окруженный врагами, мог защищать разве что самого себя.
Сторм побежала к носовым орудиям. Помпи бежал перед ней, расчищая путь шпагой.
Добравшись до передней палубы, Сторм начала разворачивать орудие. Один верный выстрел в кучу врагов, спускавшихся с холма, — и тогда еще есть шанс, что, может быть, не все потеряно…
С трудом справившись с тяжелым орудием, Сторм вдруг почувствовала, как чья-то рука схватила ее за волосы, заставив вскрикнуть от боли.
— Помпи, сюда!
Гигант взмахнул шпагой, и нападавший упал прямо на Сторм. Помпи продолжал сражаться, защищая ее.
В кромешном дыму Сторм не могла различить где друг, а где враг, но ей казалось, что не осталось уже никого — только она и Помпи.
Вдруг краем глаза Сторм заметила, как офицер в красном мундире поднял саблю.
— Помпи, берегись! — закричала она.
Негр обернулся, но было уже слишком поздно. Шпага опустилась, кровь брызнула фонтаном, и Помпи всем своим огромным телом повалился на палубу.
— Нет! — отчаянно закричала Сторм.
Она оставила орудие и побежала к Помпи, но, поскользнувшись в луже крови, упала рядом с ним. Кинжал выпал у нее из руки.
Черный Помпи, который был предан ей больше всех на свете и всегда защищал ее, отдал за нее свою жизнь…
— Нет! — снова закричала она.
Пошарив вокруг себя и найдя свой кинжал, Сторм, не помня себя от ярости, бросилась на офицера…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СДЕЛКА
Глава 11
С тех пор как Саймон уехал, прошла всего неделя, но Августе эта неделя показалась годом. Жаркие летние дни ползли медленно, и она чувствовала себя маленькой серой мышкой, загнанной в угол сразу тремя кошками.
Семейство Трелон было явно недовольно своим визитом. Трелон-старшая постоянно жаловалась на жару, на еду, на ленивых слуг, на запахи конюшни, а ее дочери — на скуку, на то, что приходится рано вставать, на отсутствие компании… В глубине души Августа не осуждала их: поскольку Саймон уехал, их пребывание в Сайпресс-Бей теряло всякий смысл, и она мало чем могла развлечь их. Они играли в карты, ездили верхом, по вечерам музицировали на клавесине — Августа, впрочем, была не бог весть какой певицей, да к тому же пальцы ее плохо справлялись со столь сложным инструментом — и еще сплетничали, пока не исчерпали все подходящие темы.
Августа пыталась быть гостеприимной хозяйкой, но ей не всегда это удавалось. Иногда она даже не знала, о чем говорить с этими пустоголовыми девицами и их занудной мамашей. Наконец однажды вечером миссис Трелон объявила, что, к ее сожалению, они вынуждены прервать визит.
На следующий день большой холл наполнился всевозможными саквояжами и дорожными сумками. Лошади давно уже были запряжены и парились под немилосердно палящим солнцем, переминаясь с ноги на ногу.
В гостиной Августа пила чай с двумя девицами, которые прощались уже, наверное, по десятому разу, поджидая свою матушку.
«Наверняка отправятся в еще какой-нибудь знатный дом», — с иронией отметила про себя Августа.
— Жаль, что вы так и не повидались с Саймоном, — сказала она вслух. — Может быть, заглянете к нам снова на обратной дороге?
— Да мы и сами пока не знаем наших планов, — рассеянно протянула старшая дочь, Люсинда.
— И все-таки постараемся, — тряхнула золотистыми кудряшками Дарьен. — Жду не дождусь рассказов Саймона о его путешествиях! Это всегда так интересно!
Люсинда кинула на сестру ревнивый взгляд из-под густых темных ресниц:
— Дарьен, ты нетерпелива, как ребенок! — Она повернулась к Августе, пытаясь изобразить теплую улыбку: — Впрочем, я думаю, мы увидим твоего очаровательного брата на балу у губернатора. Вот когда мы сможем вволю посплетничать! Ты наверняка поедешь в Бат заказать новых платьев, а уж мы-то непременно там будем!
— Вообще-то, — улыбнулась Августа, — у меня здесь есть отличная портниха.
— Ну что ты! — улыбнулась в ответ Люсинда. — Она, может, и неплоха для провинции, но я могу сводить тебя к первоклассной портнихе, и та подберет что-нибудь специально для тебя.