В компании милых дам
Шрифт:
Она быстро оглядела всю стену, чтобы проверить, на месте ли фотография ее отца — папочки, как она иногда его называла, — покойного Обэда Рамотсве. Фотография была на месте. Никуда не делась и бархатная картина с изображением гор, которую перевезли из дома мистера Матекони, находившегося рядом с бывшим Клубом вооруженных сил Ботсваны. Наверное, многие захотели бы украсть картину, чтобы просто водить по ней пальцами и ощущать мягкость ткани, но она тоже уцелела. У мма Рамотсве не было уверенности относительно этой картины, возможно, было бы не так плохо, если бы ее украли. Но тут она одернула себя. Мистер Матекони любит эту картину, а она не хочет, чтобы он огорчался. Пусть картина остается. Но если вдруг их дом на самом деле ограбят и все из него вынесут, картина каким-то
Она подошла к двери между гостиной и верандой и осмотрела ее. Дверь была надежно заперта, так, как они ее оставили. И на окне, хотя и открытом, кованая железная решетка была не тронута. Никто не мог войти через нее, не согнув или не сломав прутья, но этого тоже не произошло. Значит, грабитель, если он существовал, не мог ни войти, ни выйти через эту комнату.
Мма Рамотсве вышла из гостиной и медленно пошла по коридору проверить остальные комнаты.
В нескольких шагах, в коридоре, находилась кладовка. Мма Рамотсве остановилась и осторожно заглянула в щелку чуть приоткрытой двери. Внутри было темно, но она могла различить силуэты находившихся там предметов: два ведра, швейная машинка, несколько пиджаков, которые мистер Матекони привез с собой и повесил на перекладину в глубине кладовки. Казалось, ничего не сдвинуто с места, и уж точно за пиджаками не прятался никакой вор. Женщина закрыла дверь и двинулась дальше, пока не дошла до первой из комнат, выходивших в коридор. Это была комната Пусо, абсолютно мальчишеская, в ней было немного вещей. Мма Рамотсве осторожно потянула ручку и закусила губу, потому что дверь громко скрипнула. Посмотрев на стол, где высилась самодельная катапульта, и на пол, где валялись старые футбольные бутсы и пара кроссовок, она поняла, что никакой грабитель сюда не полезет. Комната Мотолели тоже была пуста, хотя мма Рамотсве все же сочла необходимым заглянуть в шкаф. И здесь тоже не оказалось ничего неожиданного.
Наконец, она вошла в спальню, которую делила с мистером Матекони. Эта была самая большая из трех спален, и здесь находились вещи, которые вор вполне мог бы захотеть украсть. Например, хранились ее платья, разноцветные и хорошо сшитые. Возможно, такие требования к платьям предъявляют все женщины с пышной фигурой. Вокруг не было и признака того, что кто-то трогал висевшую там одежду. Не было никакого беспорядка и на туалетном столике, где мма Рамотсве держала свои брошки и браслеты, которые любила носить. На первый взгляд ничего не пропало.
Мма Рамотсве почувствовала облегчение. Дом, несомненно, был пуст, а предположение, что в нем кто-то прячется, оказалось чепухой. Наверное, можно найти вполне разумное объяснение и тому, что приоткрыт ящик, и тому, что клубок веревки лежит на кухонном столе, — и все, несомненно, выяснится, когда вернутся мистер Матекони и дети. Возможно, отправившись в путь, они обнаружили, что что-то забыли, и вернулись домой после ухода мма Рамотсве. Может быть, они купили подарок родственнице мистера Матекони и вернулись, чтобы запаковать его, для чего им понадобилась веревка. Вполне разумное объяснение.
Мма Рамотсве вернулась в кухню и, заваривая чай, размышляла о том, что то, что кажется таинственным, обычно не содержит никакой тайны. Необъяснимое необъяснимо не потому, что в нем кроется нечто, не поддающееся объяснению, а просто потому, что обычное, будничное объяснение бывает неочевидным. Если начать размышлять и расспрашивать, так называемые тайны мгновенно становятся чем-то гораздо более прозаичным.
Нельзя сказать, что это нравится людям. Они предпочитают думать, что есть вещи необъяснимые — сверхъестественные! — например, токолош или кто-то похожий на него, кто бродит по ночам и сеет страх и несчастья. Токолоша никто никогда не видел по той простой причине, что тут нечего видеть. Люди принимают за токолоша тень от ветки в лунном свете, или шум ветра в кронах деревьев, или маленького зверька, стремительно бегущего
Женщина заварила чай и налила себе большую чашку. Затем с чашкой в руке вернулась в свою спальню. Приятно будет провести часть дня, лежа на кровати, и, если захочется, уснуть. На тумбочке рядом с кроватью лежали несколько журналов и «Ботсвана дейли ньюс». Она почитает, пока не станут слипаться глаза, а журнал не выпадет из рук. Это очень приятный переход ко сну.
Мма Рамотсве широко раскрыла окно, впуская прохладный бриз. Затем, поставив чашку на тумбочку, опустилась на постель, погрузившись в матрас, который служил ей много лет и вдобавок прекрасно справлялся с добавочным весом мистера Матекони. Она купила кровать и матрас, когда переезжала в дом на Зебра-драйв, устояв перед искушением купить подешевле. По ее мнению, хорошая кровать — это единственное, на что стоит потратить столько денег, сколько можешь себе позволить. Хорошая кровать дарит счастье, она была в этом уверена, а плохая, неудобная кровать способствует дурному настроению.
Мма Рамотсве принялась читать «Ботсвана дейли ньюс». Там была статья о политике, который произнес вдохновенную речь, призывая людей больше заботиться о своем скоте. Недопустимо, сказал он, что в скотоводческой стране нередки случаи дурного обращения с животными. Людям, которые не поят свой скот, пока везут на убой, должно быть стыдно. Хорошо известно, продолжал он, что качество мяса зависит от того, как животные прожили свои последние дни. Животные, пережившие стресс, всегда дают небезупречное мясо, а безупречность — это именно то, чего хочет Ботсвана от своего мяса. В конце концов, ботсванское мясо — прекрасное мясо животных, вскормленных на замечательных пастбищах, оно гораздо вкуснее мяса того бедного скота, который содержится в тесных, душных помещениях или которому дают малосъедобный корм.
Мма Рамотсве обнаружила, что согласна со всем изложенным в статье. Ее отец был большим знатоком скота и всегда говорил ей, что к животным надо относиться как к членам семьи. Он знал по именам весь свой скот, что было удивительно, если учесть размеры стада, и никогда не доставлял животным никаких страданий. Хорошо, подумала женщина, что он больше не может слышать плохие новости о непоеном скоте или наблюдать события, подобные тому, что случилось сегодня, пока она пила чай в торговом центре.
Мма Рамотсве дочитала статью про скот и взялась за новую, как вдруг услышала какой-то звук. Своеобразный звук, напоминавший стон. Опустив газету, она взглянула на потолок. Очень странно. Звук определенно раздавался где-то поблизости, казалось, прямо из-под окна. Она напряженно прислушалась, и звук повторился, да, он послышался где-то рядом.
Мма Рамотсве села, и в это время звук повторился еще раз — тихий, неясный стон, похожий на тот, который издает собака, когда ей больно. Она вылезла из постели и подошла к окну, чтобы выглянуть наружу. Если в саду окажется собака, придется выйти и прогнать ее. Она не любила, когда в сад заходили собаки, в особенности вонючие желтые собаки, которых держал сосед. Они всегда скулили и визжали, и это очень походило на звук, который она только что слышала.
Мма Рамотсве выглянула в сад. Солнце уже опустилось довольно низко, и от деревьев падали длинные тени. Она видела дынные деревья с их желтоватыми листьями, видела побег бугенвиллеи и дерево мопипи на дальнем конце выделенного мистеру Матекони огорода и большой кусок поросшей травой земли, где мог бы спрятаться бездомный пес. Но никакого пса не было видно — ни под окном, ни на траве, ни у корней дерева мопипи.
Мма Рамотсве отошла от окна и снова легла в постель. Когда она укладывалась, ее традиционно сложенное тело погрузилось глубоко в матрас, который провис почти до пола. Тут же стон повторился, громче и, кажется, ближе. Мма Рамотсве нахмурилась и повернулась на другой бок. Звук немедленно повторился, на этот раз еще громче.