В лапах страха
Шрифт:
– Света... – прошептал парень, будто загипнотизированный и вдруг посмотрел на следователя, словно желал просить о помощи.
– Блин, – прошептала за спиной Севы Женя. – Он ведь её щас сдаст.
Григорий Викторович насторожился.
– А, вообще, народу много уже заселилось, не знаете?
Олег молчал.
– На «Митсубиши-Ленсер» никого тут не видели? – Григорий Викторович буквально буравил напряжённым взглядом замерших ребят, но те упорно молчали. – Проездом может быть... Нет?
– А с ним-то чего не так? –
Григорий Викторович улыбнулся.
– Скорее уж наоборот. Ну так что, не видели и такого? – И следователь принялся осторожно шарить по карманам. – У меня, вот, и фотокарточка есть.
– Да говорю же, что не видели мы никого! – вышел из себя Сева. – Ни «тачку» эту, ни бультерьера вашего! И никакого Смирнова с дочкой мы тоже не знаем!
Григорий Викторович вздрогнул, медленно вынул ладони из карманов плаща.
– А почему, собственно, бультерьер?
– Чего? – Сева напрягся.
– С чего вы, молодой человек, взяли, что порода пёсика – именно бультерьер?
– Вы же сами сказали...
– Нет. Я ничего такого не говорил, – Григорий Викторович лукаво улыбнулся. – Я только сказал, что пёсик новомодненький, а всё остальное уж вы сами додумали. Значит, пёсик всё же есть, – и Григорий Викторович проникновенно глянул на Олега. – А, молодой человек?
Мальчик мотнул головой.
– Нет у них никого. Да и не было.
– Ты в этом уверен?
Олег кивнул.
– Но вы всё равно должны помочь!
Григорий Викторович непроизвольно подался вперёд.
– Чем? Что-то случилось?
– Случилось. Этой Смирновой угрожает опасность!
– Да чего вы его слушаете, он же не в себе! – воскликнула Женя и повертела пальчиком у виска. – Она отказала ему, вот, наш мачо и распсиховался.
Олег не обратил внимания на обвинения в свой адрес и прохрипел сквозь стиснутые зубы:
– Просто никому нет дела до происходящего. Всем наплевать – всех заботит лишь собственная безопасность. Никчёмная жизнь, под гнётом безразличия и полнейшей невосприимчивости к ближнему окружению – я даже не говорю про всех остальных, – мальчик сглотнул. – Учителям и тем всё равно. А Солнце, как светило, так и светит, словно и на небесах не осталось хотя бы сочувствующих.
– Парень, ты про что-то конкретное?
– Да, про конкретное! Дело в том... что Смирнову избивают.
Григорий Викторович задумался.
«Да уж... Новые обстоятельства. Чистоплюев оказался прав: тут, если копнуть, как следует, – ещё и не такое гнильё разворошить можно!»
– Не верите? – усмехнулся Олег. – Это нормально: никто не верит.
– Кто её избивает?
– Родители, кто же ещё.
– У тебя есть прямые доказательства?
– Да какие у него, нафиг, доказательства! – усмехнулся Сева. – У него кроме буйной фантазии – больше и нет ничего. Ботаник хренов! Его учителя, и те, на уроке предпочитают не спрашивать –
– Помолчи! – оборвал парня Григорий Викторович и серьёзно посмотрел на Олега. – Ты понимаешь, что всё это очень серьёзно? Я про те обвинения, которые ты выдвигаешь в адрес родителей девочки.
Олег усмехнулся.
– Да мне кажется, только я один и понимаю насколько всё серьёзно – остальным, как я уже сказал, параллельно.
– Разве это так тяжело не заметить? – усомнился Григорий Викторович. – Я имею в виду: следы побоев. Даже если сам объект насилия молчит, его довольно таки легко вычислить.
– Нелегко! Она все синяки на лице замазывает!
– А остальное тело? Руки, ноги, шея...
– Её по голове только, – Олег тяжело вздохнул, уставился на букет. – Под косметикой ничего не видно.
– Так, может, ничего и нет? – Григорий Викторович и сам не заметил, как пошёл на попятную.
«Что-то новенькое! Неужели страх? Но откуда и почему?..»
– Ну ты и урод! – вскипела Женя, однако тут же умолкла, ощутив под нижним ребром Севин кулак.
– Они нормальные? – спросил Григорий Викторович. – Её родители. В смысле, нигде на учёте не стоят?
Олег пожал плечами.
– Вряд ли. Тогда бы прав родительских лишили. А у Светки от побоев приступы – она как бы проваливается в другое измерение. Так бывает, я читал! Ненадолго – всего лишь на какие-то секунды. Но если так будет продолжаться и дальше, может случиться кома! И Светка больше не вернётся. Она так и останется там, за чертой реальности, пока не умрёт тело. И самое страшное, что с этим уже ничего нельзя будет поделать. Обратного пути нет! Двигаться позволено только вперёд – во мрак.
Григорий Викторович молчал. Разбившийся парень, бойцовая собака, некто по фамилии Смирнов – все отошли на второй план, а на авансцену вышел новый эпизод с истерзанной девочкой, который всё это время оставался буквально забетонированным внутри этой бездушной реальности. Никому не было до него дела, как не было дела и до самого подростка. Учителя, соседи, органы опеки, простые люди – всем было плевать, всех заботили лишь собственные проблемы, а ужасающая реальность отошла на второй план, оставшись чуждой и такой далёкой, буквально потусторонней!
«Просто закрыть глаза – это остаётся самым простым. Для всех. И, наверное, для самой девочки, ведь она тоже живёт внутри больного общества, движущегося навстречу тьме».
– Почему она сама ничего не говорит? – хриплым голосом спросил Григорий Викторович и в последний раз взглянул на Олега. – Боится?
Мальчик отрицательно качнул головой.
– Ей что-то не позволяет открыть правду.
– Идиот! – воскликнула Женя. – Ну кто тебя просил?! Это твоё, что ли, дело? Чего ты, вообще, тогда с цветами припёрся?! Ухажёр хренов! Пожалеть опять хотел? Урод моральный!