Шрифт:
На дняхъ мн понадобилось прикупить по образчику нсколько аршинъ матеріи и я отправился въ Александровскій рынокъ. Долго я бродилъ по линіямъ рынка и показывалъ торговцамъ образчикъ, но нигд нужной мн матеріи не находилось; въ одной изъ лавокъ внутри рынка хозяинъ мн сказалъ:
— Теперича этой самой матеріи мы не держимъ, потому она яманъ-сортъ, но ежели вамъ требуется, — потрудитесь приссть и подождать съ четверть часа мста, а мы тмъ временемъ парнишку въ кладовую пошлемъ. Живымъ манеромъ
Я согласился, слъ дожидаться и отъ нечего длать началъ наблюдать приказчиковъ и находящихся въ лавк покупателей. Покупателей было очень немного. Имъ продавали только двое приказчиковъ; остальные трое стояли за прилавками и отъ нечего длать самымъ не возмутимымъ образомъ то ковыряли у себя въ носу, то звали въ руку
Вдругъ изъ-за угла лавки показалась компанія, состоящая изъ пятерыхъ мужиковъ, одтыхъ въ рваныя шапки, рваные тулупы и въ невообразимо грязные разбухшіе сапоги. Подойдя къ лавк, они нершительно остановились на порог и начали почесывать.
— Что требуется, хозяева? — крикнулъ имъ одинъ изъ молодцовъ. — Войдите, коли что нужно. Не бойсь, не обидимъ. Входите, земляки!
Мужики переглянулись другъ съ другомъ, одинъ за другимъ вошли въ лавку и, снявъ шапки, начали искать глазами въ углу образъ, чтобы перекреститься.
— Псковскіе, что-ли? — спросилъ ихъ хозяинъ лавки.
— Пскопскіе, — отвчалъ одинъ изъ нихъ.
— А вы почему угадали? — обратился я съ вопросомъ къ хозяину.
— Скоро двадцать лтъ торгуемъ, такъ ужь можно привыкнуть, — важно проговорилъ онъ и погладилъ бороду — Что требуется, земляки? Говорите, не робйте! — снова обратился къ мужикамъ молодецъ.
Т молчали, подталкивали другъ друга, переминались съ ноги на ногу и почесывались. Наконецъ, одинъ изъ нихъ произнесъ:
— Въ деревню вишь ты, мы демъ, такъ вотъ-бы ситчику на рубахи надоть.
— Ситчику? Есть. Надвай шапки да вали къ прилавку, что ни-на-есть лучшаго покажемъ, — сказалъ молодецъ и началъ стаскивать съ полки куски ситцу и раскидывать ихъ по прилавку?
Мужики щупали ситецъ и глядли его на свтъ.
— Ты намъ покажи какой по занятне… Намъ бы такой манеръ, чтобы травками?..
— Вотъ и травками. Манеръ приглядный. Еще вчера одна генеральша тремъ сыновьямъ на рубахи взяла.
— Все не то… Намъ-бы травками, да чтобъ по травк букашка… али вавилонъ…
— Вотъ и съ букашкой. Ужь этотъ, братъ ситецъ не каждому и показываемъ. Смотрико-съ цвтъ-отъ какой — быкъ забодаетъ!
— Хорошъ-отъ хорошъ да что въ немъ? Вонъ, у насъ бабы лтось брали, такъ дорожкой, а по дорожк червячокъ… а потомъ какъ-бы копытцо…
— Да, да, червячокъ и копытцо, — заговорили мужики. — Ты не обижай!
— Зачмъ обижать, только копытцомъ ныньче не въ ходу. Не одинъ купецъ не возметъ, а вы вотъ что возьмите… Вотъ манеръ, такъ манеръ! Любая баба въ кровь расцарапается! Пистолетикомъ… Плюнь въ глаза, коли ни хорошъ.
Приказчикъ развернулъ кусокъ и поднялъ его къ верху.
— Да вдь слиняетъ поди?..
— Въ трехъ щелокахъ стирай, такъ и то краски не сдастъ.
— Ой!? А ну-ко, отржь кусочекъ.
Приказчикъ отрзалъ маленькій образчикъ и подалъ мужику. Тотъ взялъ его, запихалъ въ ротъ и принялся жевать.
— Это, купецъ, напрасно, — проговорилъ приказчикъ. — Тутъ жеваньемъ ничего не возьмешь, не слиняетъ. Этотъ ситецъ вотъ какой: чмъ ты его больше стираешь и на плоту валькомъ бьешь, тмъ онъ больше въ цвтъ входитъ.
Мужикъ ничего не отвчалъ, а вынулъ изо-рта образчикъ и сказалъ товарищу:
— Харитонъ, у тебя зубы-то поздоровй, пожуй ты теперь, — авось сдастъ.
Харитонъ принялся жевать.
— Такъ, что-жь, берете? — спросилъ приказчикъ.
— Ну, а почемъ?
— Съ кого двадцать, а съ васъ девятнадцать…
— Девятнадцать!.. Ишь ты девятнадцать!.. протянули на разные тоны мужики и начали смотрть другъ на друга.
— Такъ берете, что-ль? Весь рынокъ изойдете, а лучше и дешевл не сыщите…
— Да намъ бы калачикомъ… А двнадцать не возьмешь?
Приказчикъ молча махнулъ рукой. Мужики тихонько и нершительно начали ретироваться къ выходу.
Я взглянулъ на хозяина. Тотъ отъ нетерпнія кусалъ губы. Видя, что мужики уходятъ изъ лавки, онъ не вытерплъ и скороговоркой заговорилъ:
— Эхъ, ужь ныньче и приказчики-же! Золото! Только жалованье получать да зобы набивать и умютъ! Пошолъ прочь!
Хозяинъ забжалъ за прилавокъ, оттолкнулъ приказчика и строго крикнулъ уже стоящимъ на порог мужикамъ;
— Земляки! Нешто такъ длаютъ? Нарыли вороха да и вонъ. Иди сюда! Сойдемся…
Мужики подошли къ прилавку.
— Вамъ калачикомъ? Вотъ калачикомъ… Бери! За восемнадцать копекъ уступаю.
— Намъ бы травкой… а за этотъ двнадцать…
— Двнадцать, двнадцать… передразнилъ ихъ хозяинъ. — Съ собой-ли деньги-то? Только зря шляетесь да товаръ роете. Давайте, собачьи дти, настоящую цну!
Хозяинъ стукнулъ кускомъ о прилавокъ. Мужики оробли и начали передвигать шапки со лба на затылокъ.
— Да что-жь ты лаяшься-то? Ну, мы дв копйки прибавимъ, — заговорилъ одинъ.
— Да какже васъ не лаять-то, коли вы цну несообразную даете. Ужь подлинно, что мякинники! Топчетесь топчетесь, а толку ни на грошъ. За хожалымъ послать, такъ узнаете, гд раки-то зимуютъ! Вотъ какъ хвачу кускомъ!.. Прибавляйте еще три копйки!
— Да ну, ну, ржь за шестнадцать! Экой ретивый какой!
— Давно-бы такъ…