В лесах (Книга 2, часть 4)
Шрифт:
– Что ты?.. Что ты, Фленушка?.. Какое ты слово сказала!.. Ножом ровно резнула!.. Хороша встреча после целого года, неча сказать!..- непритворно волнуясь, говорил Самоквасов.
– Нечего Лазаря-то петь!..- перебила его Фленушка.- Как есть настоящий казанский сирота!.. Нет, друг любезный, меня не разжалобишь!.. Насквозь вижу бесстыжую твою душу! Все твои мысли у меня на ладони!.. Отчего долго не ехал?.. Зачем вестей не присылал?
– Дела такие подошли,- ответил Петр Степаныч.- Только что вскрылась
– Наперед, беспутный, знаю все твои отговорки,- промолвила Фленушка.
Под эти слова вошли они в перелесок. Там укрылись в молодом частом ельнике да в кудрявых кустах можжевеловых. Остановилась Фленушка, вспыхнули очи, заискрились, заревом покрылись щеки, и улыбка в лице просияла. Закинув слегка голову, широко распахнула руками и тихо промолвила: - Здравствуй теперь!
Ринулся молодец на высокую грудь... И долго и горячо сжимали они друг друга в объятьях... Долгий поцелуй ровно спаял распаленные страстью уста.
Сели на лужок меж кустами. Самоквасов держал Фленушку за руку. Оба молчали.
– А где ж колечко-то?
– спросил он, оглядывая Фленушкины пальцы.
– В сундуке,- равнодушно она отвечала.
– На то разве дарено, чтоб в сундуке ему лежать?
– укорил ее Самоквасов.
– Ай, ай, парень!
– ото всей души расхохоталась Фленушка.- Немного ж у тебя под шапкой мозгу-то... Да!.. Где ж это видано, где это слыхано, чтоб скитски девицы перстни да кольцы на пальцах носили?..
– А для че не носить?
– возразил Петр Степаныч.- Чаще бы взглядывала, чаще б дружка вспоминала.
– Ловок ты, парень!
– задушевным смехом хохотала Фленушка.- Забыл, что мы Христовы невесты?.. Как же твое подаренье мне на руку вздеть?.. Проходу не будет... Матушку тем огорчу.
– Эка важность!
– усмехнулся Петр Степаныч.
– Нет, брат, шалишь!
– немного брови нахмурив, молвила Фленушка.- Семеро будь таких, и тогда из-за вас не вздумаю огорчать свою матушку.
– А много ль нас у тебя?
– громко смеясь, спросил Самоквасов.- Ну-ка, скажи, не утай.
– Много будешь знать, скоро состаришься,- закинув голову и прищурив насмешливо глаза, ответила Фленушка.
– Ну, скажи по правде... Чего тут?.. Да скажи же!..- приставал Самоквасов.
– Сто,- отрезала Фленушка.
– Что больно много?
– Что за много? У вашего брата и больше бывает,- смеялась Фленушка.
– Так мы мужчины,- сказал ей Петр Степаныч.
– А мы девки!
– усмехнулась Фленушка, смело глядя в глаза Самоквасову.
– Ну, уж девка!.. Зелье ты, а не девка!..- проговорил он, страстно глядя на Фленушку.
– Какова уродилась!..- охорашиваясь, молвила Фленушка.- Вся перед тобой, какая есть... Гляди!..
Молча любовался молодой купчик на миловидную Фленушку и, обвив ее стан рукою, сказал:
– Да реши ж наконец, золотая!.. Зачем томишь меня?.. Который год?..
– Чего еще вздумал?
– спросила, усмехаясь, Фленушка.
– Слушай,- продолжал Самоквасов.- Дедушка помер. Капитал был на его имя... Теперь конец... Хочет не хочет дядя, делись... Мне половина.
– Мне-то зачем ты это расписываешь?..- спросила Фленушка.- Мне-то какое дело? Не я с твоим дядей стану делить тебя.
– Ровно не знает, про что говорю!
– с досадой промолвил Самоквасов.Третий год прошу и молю я тебя: выходи за меня... Ну, прежде, конечно, дедушка жив, из дядиных рук я смотрел... Теперь шабаш, сам себе голова, сам себе вольный казак!.. Что захочу, то и делаю!..
– И я что хочу, то и делаю,- весело усмехнувшись, ответила Фленушка.
– За чем же дело стало?.. повенчаемся!
– подхватил Самоквасов.
– Сто дедов помри у тебя, будь ты не то что вольный казак, будь ты принцем каким, царем, королем, и тогда за тебя не пойду,- сказала Фленушка.- Не видать тебе, Петр Степаныч, меня, как ушей своих.
– Отчего ж так?
– взволнованным голосом спросил Самоквасов.
– Да так вот, не хочу, да и полно,- сказала Фленушка.
– Делом говори. Чего отлынивать-то?.. Честью прошу...- говорил Петр Степаныч.
– Из скитов замуж честью не ходят,- сказала Фленушка.- Девишник-от нам у матушки в келье, что ли, справлять? А горной пир (Обед у молодых после свадьбы. ) в келарне?.. Образумься, Петр Степаныч... Получивши наследство, никак ты совсем ошалел.
– Мы бы уходом!..- промолвил Самоквасов.
– Не огорчу тем матушку. Это в гроб уложит ее,- сказала Фленушка и встала с луговины.
– Не надивлюсь я тебе, Фленушка, не пойму тебя,- поднимаясь за ней, сказал Самоквасов.- Ну, а как матушка-то помрет?.. Тогда что?.. А она ведь не долгая на земле жилица.. Тогда что будет с тобой?.. Тогда куда денешься?
– Отстань!.. Не досаждай!
– вскликнула Фленушка.- И без тебя тошнехонько!..
Затуманилось чело ее, заискрились очи, и порывистое, тяжелое дыханье стало вздымать высокую грудь.
– Повенчавшись, при месте была бы,- продолжал Самоквасов.- Никто бы тебя не обидел, у всех бы в почете была... А без матушки заедят тебя в обители, выгонят, в одной рубашке пустят... Я уж слышал кой-что... Мутить только не хочу... Опять же везде говорят, что вашим скитам скоро конец...
– Замолчишь ли, непутный?..-- вскрикнула Фленушка, и в голосе ее задрожали слезы отчаянья...
– Подумай хорошенько!..- после немалого молчанья сказал Самоквасов.Теперь не прежнее время, "голопятым тысячником" теперь меня не назовешь, теперь мы сами с капиталом.