В любви – то радостно, то больно
Шрифт:
Мужчина повернулся, зарылся лицом в её волосах, смачно поцеловал в шею, медленно провёл рукой по бедру до талии. И отвернулся.
То место, до которого Антон дотронулся, и поцелуй на шее, горели огнём.
Спустя некоторое время мужчина начал вертеться, шумно дышать, потом опять раздался богатырский храп, от которого он и проснулся.
У Машки в этот момент предательски задралась слишком короткая ночная рубашка, прикрывающая только спину. Антон повернулся, прижался, почувствовал горячие пончики
Руки мужчины привычно заскользили по бокам невольной жертвы (он же не ведал, кого ласкает), сосредоточились на груди, форма и размер которой вызвали секундное недоумение, которое тут же рассеялось, поскольку соски под пальцами Антона превратились в спелые вишни, усилившие многократно возбуждение.
Ещё секунда и Машка заорала бы от страха. Она готова была провалиться сквозь землю, сдаться на милость победителя, рассекретить своё инкогнито, но подвести подругу она не могла даже под страхом смерти. Пришлось терпеть изуверскую пытку.
Антон тем временем действовал в привычном алгоритме, практически на автомате, можно сказать, не просыпаясь: одним движением повернул Машку на спину, нагло раздвинул и задрал вверх её ноги. Девушка боялась оказать сопротивление, выдать себя хоть чем-то. То, что могло произойти, пугало, но возможность разоблачения была гораздо страшнее.
Мужчина с наслаждением, которое выдал чувственный стон, поцеловал затвердевшую, болезненно отреагировавшую на вторжение грудь, отчего по её телу разлились сладость и слабость, а дыхание стало горячим и частым. Губы Антона мягко прошелестели по её напряжённому животу, слизнули с раскрытого наполовину бутона страсти капельку густого сока. В ход тут же бесцеремонно, нагло пошли умело направляемые в самые сокровенные уголки тела руки. Мужчина явно просыпался.
Сопротивляться, искать экстренный выход, что-то делать – было поздно. Желание Антона выросло, уплотнилось и уверенно направилось внутрь спелого плода желания. Это выходило за рамки договора с Надей, но как остановить опасную игру Маша не знала, потому доверилась неумолимому ходу событий, который от неё почти не зависел. Мало того, её разрывало надвое любопытство, требующее испытать новые необъяснимо приятные ощущения.
Мария вдруг вспомнила, что именно про недюжинную силу Антона рассказывала подруга. Она поняла, что сейчас произойдёт нечто из ряда вон выходящее, что пищать и плакать сегодня придётся не Надьке, а ей, что приближается именно тот случай, про который подруга говорила – лучше один раз попробовать. Но одно дело слушать, совсем другое – участвовать в разврате, который не входил в её планы.
Антон был нетерпелив и стремителен, но внимателен и нежен. Прошло меньше минуты как они слились воедино, а Машка уже наглухо, без единой возможности выбраться на поверхность, провалилась в судорожную эйфорию немыслимой силы, переместившую эмоциональный восторг и чувственный экстаз за грань понимания. Следом блаженное состояние накрыло ещё раз и ещё, и ещё.
Её вероломно трясло, колотило ощущение присутствия внутри незнакомого, чужого, но до неистового трепета приятного. Несколько раз Мария теряла сознание, дважды проваливалась в глубокий мистический транс, бессовестно ловила оргазм за оргазмом. Несмотря на испуг, на прямое предательство в отношении подруги, на уверенное знание, что это прелюбодеяние, блуд, она утопала в сладком блаженстве, вспомнив вдруг про сладкий сироп и восторженное сучение ножками от наслаждения процессом.
Всё, что она чувствовала, совсем недавно талантливо описала ей Надежда.
Машка теперь не просто лежала – активно участвовала в изумительно вкусной любовной игре, настолько яркой эмоционально и физически, что не могла сдержать чувственный стон.
Антон, несмотря на крайнюю степень возбуждения, на стремительное приближение к очередному финалу, неожиданно осознал, что происходит нечто нереальное, почувствовал, что упражняется эротическими танцами явно не с женой.
Сила интимных мышц партнёрши, эластичность и гладкость кожи, гибкость стана, упругость груди, запах тела – всё это не вписывалось в привычные рамки. Такого удовлетворения, такого азартного кайфа он не испытывал прежде никогда. Это было очевидно.
Свою женщину Антон узнал бы из тысячи. Это была не она. Неужели всё происходит во сне? Но нет, вот же она, готовность разрядиться запасом семени, скопившимся за неделю воздержания, подобный взрыв невозможно испытать виртуально, во сне.
Мужчина, не сдержавшись, выстрелил во влажную глубину, чертыхнулся. Девушка напряглась, оттолкнула Антона от себя и заплакала. Он стремительно протянул руку к ночнику, включил свет.
– Машка! Что ты здесь делаешь, дурёха? А Надя, Надя где… я чего-то не знаю?
Доходило до него медленно, но больно. Причина, по которой подруга жены могла оказаться в его постели могла быть только одна – измена.
– Ты всё знала и молчала? Почему не отказала мне? Машка-Машка! С кем она спит, кто он?
– Я не могу, не могу ничего тебе рассказать! Не могу подвести подругу.
– Ты уже это сделала. Понимаешь, уже! То, что мы сейчас испытали, не было игрой, мы реально наслаждались друг другом. Скажи, Мария, почему ты рассталась с мужем, только откровенно, без женских штучек.
– Я поняла, что не умею прощать предательство и обман, не хочу делить любимого с кем-то ещё, не желаю рисковать здоровьем, принимая интимные ласки от человека, который может дарить их сразу многим.
– Тогда объясни – что было сейчас? А ты, ты разве никогда не изменяла?
– Нет. У меня до тебя был лишь один мужчина. Я любила его, была уверена, что он меня тоже. Маша уверяла меня, что моя задача – лежать и пахнуть. Откуда мне было знать, что ты меня изнасилуешь?
– Ну, ты даёшь, подруга! Сама залезла ко мне в постель, сама дала. И ревёшь, словно я отнял у тебя девственность. Чудеса! А ведь ты не притворялась. Тебе было хорошо. Так ведь?