В магической тени
Шрифт:
– Ты решил меня отравить?
– Эллина не торопилась воспользоваться столь щедрым предложением.
– Иного объяснения я не вижу. Живой я тебе не нужна, раз ты сам...
– Дура же ты, Лина! Всю свою жизнь была дурой. А ведь могла неплохо жить. То, к чему привела тебя твоя несговорчивость, ты выбрала сама.
Гоэта недоумённо воззрилась на него, осмысливая сказанное. Гланер между тем подошёл и протянул руку. Помедлив, Эллина всё же дала ему ладонь: лучше тебе помогут встать, чем рывком поднимут.
Эллина усмехнулась: конечно, он не позволит ей взять в руки вилку или нож.
– Будет мало - есть ещё отбивная. Я сам тебе её порежу. И скормлю.
– Ну уж нет!
– А, по-моему, хорошая идея. Ешь.
Гоэта не стала спорить и покорно взялась за ложку. Суп оказался вкусным, желудок с радостью принимал его в свои объятия. Эллина съела всё до последней капли, чуть ли не тарелку облизала.
– Ты как маленький зверёк.
Гланер откинул салфетку с ещё одной тарелки, на которой оказалось мясо. Пройдясь взглядом по её лицу, он мелко нарезал отбивную, наколол один кусочек на вилку и протянул Эллине. Та отрицательно покачала головой.
– Лина, в кого же ты такая упрямая?
– вздохнул гоэт, наклонился и практически коснулся мясом её губ.
– Открывай рот.
Гоэта покосилась на нож - не дотянуться, а можно ли выбить вилку?
– Лина, не будешь есть сама, я покормлю тебя насильно. Возьму за подбородок, открою рот и...
Эллина покорно сняла кусок отбивной с вилки и прожевала. За ним последовал следующий, который она так же проглотила.
От неё не укрылось то, что Гланер пристально наблюдает за её губами, за тем, как она облизывает вилку, и ей стало не по себе. Возможно, ей показалось, но у всего этого был определённый подтекст.
Скормив бывшей подруге половину отбивной, вторую Гланер доел сам, загадочно улыбаясь.
– А теперь выпьем. Тут виноград для тебя. Но есть его ты будешь по моим правилам.
– Гланер, я не понимаю, зачем это тебе? Если решил убить - убей.
– Глупое, глупое ты создание!
– покачал головой Гланер, наполняя бокалы. Ей налил больше, себе - меньше.
– Я тебе давно предлагал, а ты отказывалась, столько раз отказывалась, хотя знала! И предпочитала что угодно, только не то, что было под боком. А если бы согласилась, даже в тот последний раз, то тебе не пришлось бы бежать из Сатии. Ты была бы невиновной, Лина, и богатой. Хочется наверняка бриллиантовое колечко? Так получила бы, если бы не кобенилась. И в Аварин бы с собой взял...
– Так ты меня...
– она чуть не подавилась.
– Не делай вид, будто не знаешь! Или верила в дружбу между мужчиной и женщиной? Тогда ты ещё и наивна. За десять лет могла бы и дать, от тебя бы не убыло. Но нет, тебя манила чья угодно постель, кроме моей!
– Гланер, я считала тебя другом, я не могла спать с тобой! И я тебя не хочу, понимаешь, совсем не хочу. И никогда не хотела. Я не понимаю, почему именно я, или тебе столько лет покоя не даёт, что не сумел тогда меня изнасиловать?
– Изнасиловать?
– Гланер рассмеялся.
– Тогда? Нет, Лина, тогда бы я занимался с тобой любовью, и тебе бы понравилось. Хотя ещё больше бы тебе понравилось, если бы ты как-то согласилась на моё постоянно повторяемое предложение. Я бы доставил тебе удовольствие, но, увы! Значит, не хочешь? Сегодня мы это исправим. Только спрашивать твоего согласия я не буду. Допивай вино, оно тебе полезно.
Эллина пила и давилась, понимая, что её ждёт. Никогда бы она не подумала, что ему захочется её унижений, её боли, моральных мук. Оставалось надеяться, что он удовлетворит своё желание более-менее традиционным способом, но в таком состоянии гоэт был не предсказуем. Пугало и то, что он мог позвать Доновера не после, а во время.
– Так вот какую ты выбрал мне смерть, Гланер. Долгую, мучительную и унизительную.
– От этого не умирают, Лина, заверяю тебя, я планирую тебе другую смерть. Не менее интересную. А это... Всего лишь твой должок.
Откинув салфетку с последнего, третьего блюда, Гланер поднял ветвь винограда и подошёл к Эллине. Запрокинул ей голову и заставил, обсасывая, срывать губами ягоды. Гоэте было противно, но она делала это, понимая, что иначе он затолкает ей виноград в горло.
Гланер сальным взглядом провожал каждую виноградинку, потом не выдержал, швырнул гроздь на стол и виплся в губы Эллины жёстким поцелуем. Руки притянули к себе, приподняли, сжали ягодицы.
– У тебя всегда была аппетитная попка, сейчас я близко с ней познакомлюсь. Возможно, даже очень близко.
– Убери руки, Гланер!
– Эллина оттолкнула его и влепила пощёчину.
– Грязное животное, похотливая скотина!
– Осторожнее, Лина, а то пожалеешь!
– нахмурился гоэт.
– Ты права, ты можешь умереть и от потери крови, корчась на холодном полу от разрывающей изнутри боли. Или ты хочешь сразу двоих? Доновер будет не против.
– Нет!
– испуганно замотала головой Эллина.
– Тогда раздевайся и ложись.
Гоэта с мольбой посмотрела на Гланера, но наткнулась на жёсткий, незнакомый взгляд и плотно сжатые губы. А ведь этот человек столько лет был её лучшим другом, и, оказывается, она ничего о нём не знала.
– Гланер, прошу тебя, не надо! Что я тебе сделала? Обещаю, я буду молчать, я никому не скажу, - Эллина решила воспользоваться традионными женскими уловками. Нужно было бы ещё заплакать, только слёзы никак не хотели наворачиваться на глазах.