В мире античных свитков
Шрифт:
Рукописная книга сама по себе является ценнейшим памятником искусства. Мы не перестаем восхищаться мастерством создателей этих книг, писцов-каллиграфов, переписывавших их строка за строкой. Это был тяжкий и кропотливый труд. В изготовлении рукописной книги принимали участие и художники, украшавшие ее виньетками, художественно выписанными инициалами. Они применяли для своих рисунков-миниатюр (от латинского слова minium — сурик, горная киноварь) — сочные и яркие краски, не стареющие веками, листовое золото и серебро. Над некоторыми книгами, принадлежавшими титулованным особам, трудились ювелиры, украшавшие переплет драгоценными и полудрагоценными камнями, окладами ажурной работы, выполненными из дорогостоящих материалов. «Священные книги» облекались в переплеты из слоновой кости, украшенные золотом. «Среди движимого имущества, находившегося во владении всякого учреждения церковного или монастырского типа, книги относились к той части его, которая хранилась в сокровищницах, как особо ценное достояние» [6] .
6
Lesne E. Les livres scriptoria et biblioth'eques, du commencement du VIIIe. Lille, 1938, p. 10.
По мере удаления вглубь веков все более редкими и ценными оказываются сохранившиеся экземпляры рукописных книг…
Где же затерялось
Еще на заре своей истории человек искал способа передать свою мысль себе подобным, не прибегая к личному контакту. Но должно было пройти много тысячелетий, прежде чем грубая рука первобытного человека, умевшая изготовлять лишь самые простые орудия из камня и дерева, смогла начертать сложный рисунок на стене пещеры или на скале. Мы находим эти рисунки наших предков в стоянках эпохи верхнего палеолита. Нас отделяет от них 400 веков. Первобытный человек, изображавший бизонов на потолке Альтамирской пещеры в Испании, подчеркивал в своем рисунке те черты животного, которые особенно привлекали его внимание. Мы видим необыкновенно мощные тела зверей, изображенных с поразительным реализмом, с точностью мгновенно схваченных движений. Создатель этих картин великолепно знал свою натуру, постоянно ее наблюдал и испытывал к ней интерес охотника, для которого изображенное животное являлось главным источником существования. Созданный им образ должен был сообщить определенную сумму информации другим членам рода или племени. Нам сейчас трудно решить, в чем же заключалась эта информация: на этот счет высказывались самые различные предположения. Некоторые утверждали, что рисунки имели магическое значение и должны были, после совершения над ними различных магических обрядов, обеспечить успех на охоте. Но как бы то ни было, одно остается несомненным: они родились в процессе производства и были обусловлены его нуждами, действительными или мнимыми. В эпоху верхнего палеолита человек перешел от начальных форм охоты и собирательства к коллективным формам охоты на крупного зверя. Первобытный коллектив приобретал относительную оседлость, о чем говорят огромные скопления костей в стоянках верхнего палеолита. В пещерах южной Франции и северной Испании открыто множество памятников первобытного искусства, рисунков и красочных изображений на стенах и потолках, барельефов и даже круглых скульптур. Здесь мы можем проследить развитие первобытных форм искусства на протяжении многих тысячелетий, от раннеориньякского периода верхнего палеолита до Мадлена. Кроме животных, мы видим на этих первобытных фресках танцующих людей в масках. Некоторые картины позволяют предположить существование у их создателей особой драматизированной игры. Это первобытное искусство было связано со всей творческой деятельностью человека, с его активной и все более сознательной борьбой против стихийных сил природы: оно было способом творческого освоения действительности, познаваемой в образах.
Из этого первобытного искусства и родилось письмо, которое на первоначальной стадии своего развития было рисуночным: мы называем передачу информации с помощью рисунков пиктографией. Рисунок как информационный знак продолжает применяться до настоящего времени в системе дорожных знаков, различного рода указателях, вывесках и т. п. Египетские и хеттские иероглифы, шумерийская клинопись, критское и микенское линейное письмо, китайская письменность — все они происходят от рисунка, служившего первоначальным знаком письма [7] . В пиктографии туземных обитателей Аляски абстрактное понятие «ничего» обозначается знаком, изображающим человека с широко разведенными руками [8] . Поразительно, что эта же идея пришла в голову и индейцам Майя с Юкатана и древним египтянам, у которых мы находим точно такой же рисунок иероглиф с тем же значением. Но, конечно, совершенно естественно, что для понятия «дитя» и в древнем Египте и в столь удаленном от него Китае использовалось изображение ребенка, сосущего палец.
7
Нельзя считать простой случайностью, что русский глагол «писать» первоначально означал и «рисовать» (ср. выражения «писаная красавица», «писать картину»).
8
Iensen H. Die Schrift. Berlin, 1969, S. 36.
Один из древнейших памятников египетской письменности, известных нам, относится приблизительно к 2850 г. до н. э. и происходит из Иераконполя [9] . Это так называемая «палетка Нармера», представляющая собой пластину из зеленого шифера с рельефными изображениями по обеим сторонам. На одной стороне повествуется о том, как царь Верхнего Египта (это видно по бутылкообразной короне на его голове) покорил область Нижнего Египта, Дельты. Имя царя, помещенное в самом верху таблетки, начертано с помощью двух иероглифов, изображающих рыбу и бурав. Название покоренной страны передано иероглифами, изображающими гарпун и озеро [10] . Выше этих иероглифов изображен сокол (символ бога Хора, покровителя Верхнего Египта — и одновременно символ самого фараона), который держит в когтях веревку, привязанную к вросшей в землю человеческой голове. Из земли подымаются шесть листьев, что указывает на шесть тысяч поверженных врагов (иероглиф, изображающий листок лотоса, служил для обозначения тысячи). В нижнем ряду фигур мы видим двух врагов царя, поверженных ниц. Над одним из них помещен зубчатый четырехугольник со знаком внутри (очевидно, название крепости, захваченной фараоном).
9
Iensen H. Op. cit., S. 49.
10
Согласно Гардинеру (Gardiner A. Egyptian Grammar, 1957, p. 7) этими иероглифами начертано имя царя вражеской страны.
Рисунок, прибитый эскимосами Аляски к оставленному жилищу. Крайнее справа изображение — жилище, ближайшая к нему фигура символизирует понятие «питаться» (рука, протянутая ко рту). Фигурка с широко раскинутыми руками обозначает понятие «ничего». В целом весь рисунок сообщает, что в оставленной эскимосами хижине нечего есть. (H. Jensen. Die Shrift. B., 1969, S. 36, Abb. 26).
На другой стороне таблетки мы видим фараона уже в короне Нижнего Египта победно шествующим по полю битвы. Перед ним выступает визирь с письменным прибором в руках — по-видимому, для того, чтобы регистрировать число убитых врагов. На поле лежат уложенные в ряды обезглавленные трупы врагов. Шествие возглавляют четыре знаменосца с гербами подчиненных фараону номов.
Описанные барельефы представляют собой настоящую историческую хронику, повествующую о победе, одержанной царем Верхнего Египта. Здесь сохраняет значение пиктографический способ передачи информации — хроника начертана знаками, еще близко стоящими к рисуночному письму. Но тут же мы сталкиваемся и с достигшим определенного развития фонетическим письмом — иероглифы, передающие собственные имена, являются фонограммами, фонетически написаны слова «визирь», «служить».
В египетском иероглифическом письме рисунок-идеограмма (знак, передающий понятие) стал превращаться в фонограмму (знак, передающий звук или группу звуков) очень рано. Превращение идеограммы в фонограмму означало, что предметное значение рисунка уже оставлялось без внимания, и в зарождающейся системе письма сохранялась лишь звуковая сторона знака (принцип «ребусного» написания: так, русское слово «колчан» можно передать рисунком, изображающим этот предмет, и тогда перед нами будет идеограмма, но это же слово можно передать двумя рисунками, из которых один будет изображать кол, а другой — большой сосуд, чан, и тогда оба эти знака будут фонограммами). В языках семито-хамитской группы, к которой принадлежал язык древних египтян, смысловое значение слова определялось прежде всего составом согласных, и поэтому создавалась возможность одной фонограммой передавать слова, имевшие одинаковый состав согласных, следующих в том же порядке. Поэтому знак «корзина» («неб» по-египетски) стал обозначать все слова, имевшие такой же состав согласных — например, существительное «господин», прилагательное «каждый», глагол «плыть» и т. д. Но здесь могла возникнуть двусмысленность, и чтобы ее избежать, египтяне использовали различные вспомогательные знаки и детерминативы — идеограммы, указывающие, к какому классу понятий относится слово, или же точно конкретизирующие понятие, написанное с помощью фонограмм. Кружок с точкой посредине был идеограммой солнца и читался Рэ. Но когда нужно было написать имя бога Ра, рядом с этим иероглифом помещался детерминатив, изображение сидящего божества. Когда идеограмма должна была быть употреблена в «прямом» идеографическом значении, под ней (или рядом) ставился диакритический знак, вертикальная черта, означающая «так читай!». Фонограммы египетского иероглифического письма могли обозначать один, два, три и даже четыре согласных звука, причем число знаков, обозначающих один согласный, было доведено до 24. Это давало возможность создания чисто фонетического (буквенного) письма, но этот принцип так и не был осуществлен в древнеегипетской письменности. Создателями буквенного письма обычно считаются финикийцы, от которых знаки письма усвоили греки, и уже от них все остальные народы Европы.
Превращение идеограмм в фонограммы позволило написать слова, которые невозможно было передать с помощью рисунка — наречия, прилагательные, служебные слова и т. п. Разумеется, процесс превращения идеограммы в фонограмму был длительным и сложным; при этом немалую роль играла структура самого языка [11] .
В памятниках египетской культуры искусство и письменность оказались слитыми воедино, и даже в позднейшие эпохи египетской истории, когда письменность достигла уже высокого развития, длинные ряды иероглифов, начертанные на фресках гробниц или вырезанные на колоннах гигантских храмов Луксора или Карнака с непередаваемым изяществом и красотой, служили не только для передачи информации, но были одновременно и художественным орнаментом, украшавшим стену, пилон или колонну.
11
Иенсен справедливо отмечает, что система иероглифической китайской письменности как нельзя более подходит к характеру китайского языка с его изолирующей, лишенной флексии системой. Заменить ее чисто фонетическим слоговым или буквенным письмом не представляется возможным (Указ. соч., с. 170).
Для того, чтобы зародившаяся письменность привела к возникновению книги, потребовался ряд условий. Прежде всего зарождающаяся цивилизация должна была ощутить настоятельную потребность в составлении определенной системы текстов, связанных между собой по какому-то внутренне присущему им единому признаку [12] . Такими текстами стали ранее всего документы хозяйственной отчетности, памятники права и собрание религиозных формул и памятников («священное писание»). Но, конечно, нужен был и материальный носитель знаков письма, который обладал бы достаточной прочностью, был бы недорогим и легко доступным, на котором можно было без особого труда, ясно и отчетливо изображать знаки письма.
12
«На более высоких ступенях культурного развития все в большей мере давала себя знать необходимость вовлекать широкие круги населения в общее дело общины, производить обмен культурных ценностей и тем самым способствовать их усовершенствованию, не доверять с таким трудом приобретенные культурные навыки преходящему моменту, но завещать их как надежное достояние грядущим поколениям для дальнейшего усовершенствования. Обе цели были достигнуты благодаря созданию письма», — пишет Иенсен (Указ. соч., с. 8–9).
Своеобразный писчий материал был найден древнейшими обитателями Двуречья, жившими на самом юге этой страны — шумерийцами. Главным естественным богатством этого района была глина: местные жители строили из нее свои жилища, храмы богов, изготовляли из нее посуду, светильники, гробы. Даже человек — и тот, согласно древнему шумерийскому мифу, был сотворен из глины. Запасы этого материала были практически неисчерпаемы. Поэтому в районе Южного Двуречья материальным носителем знаков письменности стали глиняные таблетки, широко употреблявшиеся здесь уже в начале III тыс. до н. э. Лишь к первому веку до н. э. глиняные таблетки оказались вытесненными в этом районе более удобными и портативными материалами — папирусом и пергаменом.
В подавляющем большинстве глиняные таблетки имели небольшие размеры: наиболее распространенным был «формат» около 5 x 5 см. Знаки нанесенного на них текста оказываются иногда настолько мелкими, что их приходится читать с помощью лупы. Систему письма шумерийцев и сами знаки принято называть клинописью: она была оригинальным изобретением этого народа. Самые древние памятники шумерийской письменности состоят из линейных рисунков, нанесенных на поверхность сырой глиняной таблетки, которая затем обжигалась. Позднее писцы стали не рисовать, а вдавливать знаки (на сырой глине такой способ наиболее удобен). Для этой цели употреблялся тонкий тростниковый стержень, имевший в обрезе форму маленького треугольника. В сочетании с линией он образует на материале оттиск, похожий на клин. Так возникла клинопись — система письма, в которой знаки составляются из комбинаций вертикальных, горизонтальных и косых клиньев. Иногда пара клиньев соединяется, образуя угол. Знаки клинописи, которую у шумеров переняли и широко распространили на Ближнем Востоке вавилоняне и ассирийцы, были первоначально идеограммами (это значит, что рисунки передавали целые понятия и слова). Затем они стали употребляться для фонетического обозначения слогов, из которых составлялось слово, уже не связанное по смыслу с первоначальным значением рисунка, ставшего фонетическим знаком [13] .
13
Гранде Б. М. Введение в сравнительное изучение семитских языков, М., «Наука», 1972, с. 19.