В могиле не опасен суд молвы
Шрифт:
Я проигнорировала его откровения.
Взгляд в узкое окно дал мне понять, что единственные голоса, которые я могу тут услышать, принадлежат старикам, сидящим за столиками посреди сада с большими кружками эля.
Я подняла засиженные мухами жалюзи повыше, чтобы впустить в темную комнатушку больше света.
Мебели тут было, прямо скажем, немного: маленькая кровать, ночной горшок под ней, дешевый деревянный стол с кувшином и тазиком, лампа со свечой и стеклянной дымовой трубкой –
Доггер принес из «роллс-ройса» мой маленький дорожный чемоданчик. В отличие от Даффи, которая заставила нас взять с собой деревянный ящик с полным собранием сочинений Чарльза Диккенса в двадцати шести пухлых переплетенных в красную кожу томах, я взяла только самое необходимое: зубную щетку и «Принципы и практику медицинской юриспруденции» Тейлора. Чтобы облегчить вес, я взяла только второй том этого выдающегося труда, тот, где говорилось о ядах.
Я подождала, пока хозяин трактира с его историями о привидениях уйдет из зоны слышимости, и закрыла дверь.
– Доггер, – спросила я, – где хоронят казненных убийц?
– Ну, мисс Флавия, – ответил Доггер, – в разные эпохи по-разному. В восемнадцатом веке трупы оставляли на виселице, чтобы их склевали птицы.
Я с наслаждением вздрогнула, услышав эти слова.
– Некоторых хоронили на перекрестках, – продолжил Доггер, – как и самоубийц, пока в двадцатых годах восемнадцатого века эту практику не запретил парламент.
– Почему на перекрестках? – поинтересовалась я.
– Люди верили, что пересечение четырех дорог помешает привидению найти дорогу домой.
– А сейчас? – я так волновалась, что с трудом произнесла вопрос.
– Сейчас, – ответил Доггер, – трупы казненных убийц являются собственностью Короны. Их хоронят в продырявленных гробах в безымянных могилах недалеко от тюрьмы, где они ждали казни.
– Их не выдают семье? Не препоручают гробовщику?
– Нет, если нет других указаний от шерифа графства. После похорон для эксгумации требуется официальное разрешение министерства внутренних дел, которое должно быть подписано лично министром. Хотя я знаю, что это не одобряется и может быть разрешено только в самых чрезвычайных обстоятельствах.
Мой мозг вскипел.
Если только Хоб не отъявленный лжец, это просто невозможно, чтобы он присутствовал при бальзамировании каноника Уайтбреда.
Во-первых, если каноник был повешен в тюрьме Ее Величества, тело не стали бы бальзамировать. Продырявленный гроб значит только одно: труп должен разложиться
Остается несколько вариантов. Тело повешенного каноника было передано семье после казни, но до похорон по прямому приказу шерифа; тело на столе мистера Найтингейла не принадлежало канонику Уайтбреду; на самом деле каноника Уайтбреда не казнили.
Я не могла сдержать волнение.
– Где похоронили каноника Уайтбреда? – спросила я.
– А! – произнес Доггер. – Вот в чем вопрос, не так ли? Нам предстоит это выяснить.
Нам! Доггеру и мне? Мы вместе расследуем дело.
Мое сердце запылало, как полено в камине в хижине лесника.
– С чего… мы… начнем? – выдавила я.
– С прихожан Святой Милдред, – ответствовал Доггер. – Закон часто забывает, что, когда дело касается убийства, прихожане знают все ответы.
– Ты сказал «убийство», Доггер?
– Именно.
Я засияла, как солнце в зените лета. Доггер, независимо от меня, пришел к тому же самому выводу.
– Мы не должны обсуждать конкретные детали, – прошептала я. – Чтобы не мешать каждому из нас изучать улики.
– Разумеется, – согласился Доггер. – Я собирался предложить то же самое, мисс Флавия.
Я издала долгий шумный выдох удовольствия – почти змеиное шипение.
Убийца Орландо Уайтбреда обречен. С этого момента у него нет шансов укрыться от команды Доггера и де Люс.
Я отчаянно хотела потереться носами со своим партнером, но не осмелилась. Эскимосские поцелуи подождут, пока наши отношения не станут более крепкими.
– А теперь, мисс, – предложил Доггер, повернувшись к моему сиротливому чемодану, – не пора ли достать яды?
Глава 7
Яды, о которых говорил Доггер, описывались в толстом синем томике «Медицинской юриспруденции» Тейлора – девятое издание, которое, полагаю, я уже упоминала.
– Прости за тяжесть, – сказала я, когда Доггер положил чемодан на кровать. Я знаю, что мой не идет ни в какое сравнение с тележкой книг, привезенных дражайшей Даффи. Надеюсь, по сравнению с ней я произвожу впечатление заботливого человека.
– Хорошая книга, – заметил он, почтительно кладя тяжелый том на прикроватный столик, – драгоценный жизненный сок творческого духа, набальзамированный и сохраненный как сокровище для грядущих поколений. По крайней мере, так сказал мистер Мильтон в «Ареопагитике».
Я с умным видом кивнула в ответ, хотя я понятия не имею, кто такой мистер Мильтон, что он имел в виду этой фразой и что за штука такая эта «Ареопагитика».
Конец ознакомительного фрагмента.