В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)
Шрифт:
Но доблесть наряду с предательством забыты не были. Капитан второго ранга Смирнов был оправдан.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ВМЕСТО ЭПИЛОГА: СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛВЕКА
Если Японии не дать свободы на Дальнем Востоке, существует опасность того, что она придет к сговору с прежним противником. С Россией, простершейся нейтрально между ними, Япония и Германия сформируют чрезвычайно мощную комбинацию, которая будет угрожать всем союзным владениям в Азии.
Итоги войны
Полковник Акаси, один из главных инициаторов
Придя к власти в Польше в 1918 г. маршал Йожеф Пилсудский наградил пятьдесят одного японского офицера высшей наградой возрожденной Речи Посполитой — орденом «Виртути милитари».
Война России с Японией вызвала подъем национального чувства в Китае. Юань Шикай убедился, что японские обещания военного времени — несерьезны. Япония захватила Ляодунский полуостров не для того, чтобы вернуть его Китаю, императорскому или республиканскому. Пекин не имел выбора и вынужден был согласиться на японское владение Южной Маньчжурией. Их огромные услуги японцам в ходе войны не были вознаграждены. А в 1906 г. в Японии пребывали уже 15 тысяч китайских студентов. Среди них был будущий генералиссимус Чан Кайши, президент Китайской республики. Когда Сунь Ятсен прибыл из Европы, эти студенты послужили базой его революционной деятельности.
Японские разведчики — генерал–майор Сенба и полковник Аоки, «дружившие» с Юань Шикаем и тесно сотрудничавшие с китайской разведкой, полагали, что возвысившаяся Япония должна твердо закрепиться в трех маньчжурских провинциях, что послужит для Японии превосходным плацдармом для превращения в японскую зону влияния всего Китая. Когда огромные китайские силы будут руководиться японскими офицерами, мир еще вздрогнет. Произойдет колоссальная перемена в относительной силе Японии визави Европы и Америки. Аоки рекомендовал японским офицерам носить особую форму, которая идентифицировалась бы как китайская. Майор Идогава рекомендовал создание особых полицейских школ в Маньчжурии; он предлагал также наладить под руководством японцев строительство сети железных дорог и госпиталей. «Коррупция и неэффективность Китая должны быть преодолены японским руководством его развития».
Еще хуже досталось корейцам. Представлявший националистов молодой Ли Сын Ман обратился за помощью к президенту Теодору Рузвельту, но уже подписано было тайное соглашение Тафт — Кацура, согласно которому Корея выдавалась Японии. Корейский император жаловался в Вашингтон на японское всевластие в стране, но Вашингтон молчал. Маркиз Ито прибыл в Сеул, чтобы заставить императора, на которого японцы смотрели как на про–русского, согласиться на принятие японских финансовых и дипломатических советников. В Сеул вошли японские войска, и императору ничего не оставалось, как согласиться на фактическое превращение Кореи в японский протекторат. Корейский император писал президенту Рузвельту: «Я объявляю, что так называемый Договор о протекторате, заключенный между Кореей и Японией, был навязан на острие меча и поэтому не может считаться законным. Я никогда на него не соглашусь». Но американцы уже перестали смотреть на Корею как на независимое государство. Т. Рузвельт пишет: «Мы не можем вмешиваться в корейские дела, выступая против Японии». Так же вела себя и Британия.
Корейский император обратился в арбитражный международный суд в Гааге. Безо всякого результата. Молодой кореец застрелил Ито, и тогда Япония попросту аннексировала Корею.
Токио пришел к выводу, что Портсмутский мир ознаменовал превращение военно–морского флота США в великую силу на Тихом океане. Японцы оценили посредничество Рузвельта в споре Витте с Комурой как двусмысленное. Дело осложнили законы штата Калифорния, которые по существу поставили японских иммигрантов в положение париев. В Калифорнии обыденным был вопрос: зачем платить шесть долларов белому строителю, если японский трудолюбивый иммигрант сделает все гораздо лучше за полдоллара? Примерно так рассуждали в штатах западного побережья, указывая на дешевую азиатскую рабочую силу. Но строители и все прочие, кто страдал от азиатской конкуренции, неистовствовали по поводу активной японской и прочей азиатской иммиграции. И федеральные законы не снимали межрасового напряжения. Гнев рос и в Японии, чьи победы способствовали укреплению национального самоуважения. На горизонте появилось облако, от которого, конечно, было еще далеко до Пирл — Харбора, но направление эволюции двусторонних отношений уже обозначилось.
Прибыв в Японию во второй раз (уже после подписания Портсмутского мира) дочь президента Рузвельта Алиса немедленно почувствовала отчуждение японцев. В конечном счете, мир, подписанный Комурой стал видеться в Японии как унизительный финал полутора лет военных триумфов. Но Рузвельт частично этого и хотел. Победу при Цусиме он оценил как «победу Азии над Европой». Он знал, что имеют в виду в Калифорнии, когда говорят о «желтой опасности».
Нобелевский комитет в Осло присудил Рузвельту Нобелевскую премию мира за посредничество в окончании русско–японской войны. «Я смог это сделать только будучи представителем нации, чьим президентом я являлся». Теодор Рузвельт отдал деньги — премию (тридцать семь тысяч долларов) на создание в Вашингтоне Комитета мира.
Вглядываясь в международный горизонт, президент Рузвельт не мог не видеть обретшего громадный престиж японского флота под руководством адмирала Того. И это при том, что основная масса американского флота была расположена в Атлантике, а Панамский канал еще не был прорыт. Видя военную мощь европейских государств, Рузвельт откликнулся на инициативу лишившегося Тихоокеанского флота императора Николая Второго, по призыву которого состоялась Вторая гаагская конференция по разоружению. Рузвельту при этом хватало трезвости представить себе, что прибывшие на конференцию представители Германии, Британии, Франции и Японии вовсе не намерены реально ограничивать свои вооружения. «Я не считаю, что Англия и Соединенные Штаты обязаны уменьшить эффективность своих военно–морских сил, если другим державам, которые некогда могут стать враждебными по отношению к нам, будет позволено строить военные корабли и увеличивать свою военную мощь».
В октябре 1906 г. Школьный совет города Сан — Франциско объявил о сегрегации японских детей. В двусторонних отношениях наступил мрак, частично развеянный джентльменским соглашением: США не будут выселять японских иммигрантов в обмен на японское собственное сокращение потока иммигрантов.
В феврале 1907 года Рузвельт пишет британскому министру иностранных дел сэру Эдуарду Грею, что в японо–американских отношениях возник «источник непосредственной опасности, в случае неблагоприятного поворота событий мы должны исходить именно из такой оценки ситуации». Мысли президента витали вокруг «обнаженных» Филиппин (и даже об уязвимых Гавайях), и в целом о Западном побережье. На верфи в Йокосуке японцы строили супердредноут «Сацума», и перед этим колоссом бледнели большинство американских кораблей.
Разведка военно–морского флота США зафиксировала поворот в дискуссиях в высшем военном руководстве Японии: Америку нельзя считать неуязвимой страной. У нее есть свои слабые места. Явными стали военные приготовления страны «восходящего солнца». Чего стоила лишь покупка у Британии линейного корабля водоизмещением двадцать одна тысяча тонн! В Европе японцы заказали еще несколько самых современных кораблей. В этой ситуации Рузвельт приказал доставить ему планы на случай конфликтного развития отношений с Японией. 27 июня 1907 года в летнюю резиденцию президента, в Ойстер — Бей прибыли военно–морской министр Меткалф и министр почт — бывший американский посол в Берлине фон Мейер в сопровождении офицеров из военно–морского штаба и военно–морского колледжа.