В обьятиях Февраля!
Шрифт:
Летающие предметы с громким стуком упали на пол, что-то разбилось, что-то сломалось.
Я подняла голову и едва разлепила склеившиеся от снега веки. Зуб на зуб не попадал, я вся тряслась от холода…
Горы снега наполняли этот дом.
Стены были покрыты серебряным инеем.
Люстра на потолке угрожающе качалась, скрипя на последнем издыхании. Проскрипев в последний раз, хрустальная люстра со звоном рухнула вниз, издав жуткий грохот и подняв тучи снега…
Ну всё, мне конец, — подумала расстроенно и
Сейчас бы многое отдала за горячую ванную и горячий чай… — подумала, рассматривая это безобразие и даже на секунду боясь представить, что же мне говорить Февралю в своё оправдание.
— Кто посмел впустить в мой дом Вьюгу? — раздался сердитый мужской голос, от которого по моему итак дрожащему телу, пробежала судорога удовольствия.
Этот голос я запомню навсегда и смогу узнать из тысячи… нет, из миллионов голосов!
Вернулся хозяин собственной персоной — господин Февраль.
— Гав! Гав! — пёс выскочил из моих слабых рук и кинулся к мужчине, радостно виляя хвостом.
Я медленно обернулась, обнимая себя за плечи.
— О-о-о… — вылетело из моих губ.
Судя по лицу, Февраль был очень зол.
Он одной рукой удерживал Вьюгу за горло (она приняла вид несчастной девушки и её как будто схватили за тоненькую шейку) и извивалась, пытаясь вырваться. Но всё тщётно.
— Ты! — указал он на меня тростью, которую держал в другой руке. — Вместо порядка, ты разрушила мой дом!
— П… п… прос… с… стите, пож… жалуйста, — еле выговорила извинение замёрзшими губами. Зубы отбивали дробь. — Я всё исправлю…
— Вон из моего дома, — проговорил он зловеще, сузив свои синие глаза.
— Господин! Господин!
— Не ругайте Киру, позялюйста!
— Она не виновата!
— Это всё мы!
— Мы придюмяли!
— Нас наказите!
— Кира хорёсяя!
— Мы скязяли, сьто Вьюга помозет Кире с уборкой!
— Мы не дюмали, сьто всё так выйдет!
— Не прогоняйте её, господин!
— Позялюйста!
— У неё есть колбаса!
Малышки выбрались из снега, которым их засыпала Вьюга и бесстрашно стали просить за меня своего господина.
Февраль поднял вверх руку, в которой зажимал трость. Я испугалась за сильфид, что Февраль сейчас что-то сделает им плохое и без раздумий кинулась на защиту малышек.
— Не смейте их трогать! — крикнула я и вцепилась в его руку.
Февраль удивлённо на меня посмотрел.
— Я не собирался ничего делать сильфидам, Кира, — ответил Февраль. — Если не отпустите мою руку, то я не смогу зажечь камин.
— Ох… Простите… Я просто подумала… — расцепила свои пальцы и позволила Февралю взмахом руки зажечь камин.
— Кира-а-а!
— Ты хотела няс защитить!
След. часть
— Ты такая хоросяя!
— Гав! Гав! Гав!
Сильфиды облепили меня, обнимая своими крошечными ручками.
Февраль, тем временем, открыл одно из окон и сердито прошептал Вьюге:
— Твоё место в лесу, а не в моём доме. Запомни и больше никогда не смей сюда входить.
— У-у-у-у-о-о-о-у-у-у, — пропела грустно Вьюга.
Февраль отпустил её и потом закрыл окно.
— Я надеюсь, ты не допустила Вьюгу дальше этой комнаты?
Переглянулась с перепуганными сильфидами, а потом извиняюще улыбнулась мужчине.
— Простите…
Глава 5
Хвостиком вместе с сильфидами и моим четвероногим другом, следовала за Февралём. И я озадаченно наблюдала, как он при помощи своей трости и магии, виртуозно возвращает комнату за комнатой в прежний идеальный вид.
Блеск, чистота, всё становилось новым, даже запах менялся! Словно вот в этой малой гостиной только что выложили новенький паркет и повесили новые отутюженные тяжёлые шторы. В моей спальне мебель вкусно пахла свежесрубленным деревом, а также свежестью и чистотой постельного белья.
Февраль молча, без каких-либо объяснений возвращал своему дому прежний прекрасный лик.
Я только одного понять не могла, а какого чёрта он тогда маялся ерундой и уже давно не приводил свой дом в порядок? Тем более, ему требовался всего один-единственный взмах руки. Загадка…
Спустя пару часов, когда мы обошли абсолютно весь дом, сильфиды уже зевали от скуки, а пёс остался в моей комнате отдыхать, мы остановились у последней комнаты.
Февраль повернулся ко мне и сказал:
— Это музыкальная гостиная.
Кивнула ему. Я знала, что это за комната, потому что не так давно сама обошла и изучила весь дом.
В этой комнате несчастными развалинами стояли укрытые истлевшими покрывалами музыкальные инструменты — когда-то гордый рояль и стройная арфа.
Гостиная была увешана зеркалами от пола до потолка, которые, наверное, в давние времена, отражали блеск тысячи свечей, нарядных гостей, приветливых хозяев дома. Они танцевали здесь, пели и музицировали.
Красивая была гостиная. И мне до одури хотелось, чтобы Февраль вернул ей прежний вид, особенно этому чёрному гиганту. Мои пальцы так и зудели прикоснуться к гладким клавишам инструмента и наполнить комнату чарующими звуками музыки.
Мне кажется, Февраль любил музыку…
Мужчина долго ходил по комнате, застывал у зеркал, и казалось, он погружался в воспоминания.
Я не мешала ему, а лишь стояла на входе и внимательно следила за тем, как тоска и грусть на его лице сменялись светлой печалью.
Потом он посмотрел на меня всё с той же грустью и, взмахом руки, музыкальная комната, как и все предыдущие, начала преображаться.
Гостиную озарили зажжённые свечи. Они отражались маленькими солнышками в зеркалах.