В одном строю с победой

Байкалов Альберт

– Ты только жди и верь, я рядом и скоро приду, – затормозив у казино, вслух процитировала она обещание Масуда, звучавшее как клятва в последнем предложении послания, которым она жила уже много лет.

Лариса верила – он сдержит слово. Она чувствовала его незримую поддержку в лице тех людей, которые неожиданно появлялись, когда она сталкивалась с трудностями. При помощи чеченца Зелимхана Умарова, который принес первую весточку от любимого, она стала генеральным директором ОАО «Юпитер», приносившего неплохую прибыль.

То, что он не назвал своего адреса, ее нисколько не

удивило.

Что поделаешь, успокаивала она себя, Восток – дело тонкое. Масуд не желает переписываться из опасения, что ее письма могут попасть в руки родителя, который против их свадьбы.

Позже от него было еще несколько коротеньких писем. В основном в них он давал понять, что не забыл своего обещания и все еще сохраняет к ней прежние чувства. Время, которым проверена наша любовь, самый серьезный экзаменатор, повторял Масуд в каждом своем признании. Так же, в нескольких строчках, описывал, где находится и чем занимается. Последнее послание было из Англии. Там он учился.

Не удивляло ее и преобладание среди тех, кто приходил от его имени, выходцев с Кавказа. Она давно обратила внимание на большое количество представителей с юга в российском бизнесе, и не только чеченцев. Азербайджанцы, грузины, армяне уже давно успешно работали в столице.

* * *

Масуд вышел из стареньких «Жигулей» на одной из улиц частного сектора, закрытого от взора проезжающих по дороге многоэтажным зданием гостиницы «Таджикистан».

Солнце уже зависло над горами, готовое свалиться в них, но было еще очень жарко. Рядом, в арыке, тянущемся вдоль дороги, плескались дети.

Промокнув носовым платком пот с лица и шеи, он посмотрел на циферблат стареньких «Командирских», которыми всегда перед поездкой заменял «Ролекс», и не спеша направился в переулок. Водитель остался сидеть за рулем.

В темных очках, джинсовой безрукавке со множеством карманов, надетой на голое тело, и таких же шортах, он соответствовал образу человека, за которого себя выдавал, – в нагрудном кармане лежала аккредитация журналиста телекомпании «Аль-Джазира» в Таджикистане. Однако видеокамеры у него не было, а выгоревшую на солнце безрукавку оттягивал старенький пистолет Макарова.

 

Подойдя к небольшому, оштукатуренному и побеленному снаружи одноэтажному дому, укрывшемуся в тени неухоженного сада, Черный Принц заглянул во двор. На дверях висел замок. Облегченно вздохнув, он отошел в сторону и, присев на корточки возле забора, принялся ждать.

Не прошло и десяти минут, как со стороны дороги, в его сторону, свернули два российских офицера. Майор и подполковник о чем-то оживленно разговаривали. Они не обратили внимания, как из стоящих «Жигулей», дождавшись, когда русские пройдут мимо, вышел водитель и пошел следом, всего в нескольких шагах позади них. Его глаза возбужденно блестели. Одурманенный анашой, он сжимал в кармане спортивных штанов рифленую и скользкую от пота рукоять «макарова».

Масуд выпрямился и направился навстречу офицерам. Пропустив их мимо себя и оказавшись рядом со своим помощником, он молча вынул пистолет. Водитель последовал его примеру, и через секунду тишину переулка разорвали выстрелы.

Ничего не успевшие понять подполковник и майор упали замертво.

Не торопясь, без суеты, Масуд забрал из нагрудных карманов рубашек удостоверения и запрыгнул в подъехавшую машину:

– Давай обратно в Гарм!

Он бросил взгляд на пустой переулок и, устало откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза…

На следующий день в одной из комнат дома, расположенной окнами во двор, был накрыт дастархан. Два кондиционера, включенных на полную мощность, наполнили ее приятной прохладой. Несколько мужчин, сидевших вместе с хозяином дома Бахтияром, слушали последние наставления Черного Принца.

– …Земля под ногами неверных должна гореть. – Он говорил тихо, но отчетливо выговаривая каждое слово. – После объявления в вашей республике перемирия мой слух ни разу не обрадовали вести о ваших успехах…

– Но ведь есть договоренность, – попытался было возразить один из присутствующих, крепкого телосложения бородач.

– Какое отношение к этому имеют русские? Ты бы позволил своему соседу жить у тебя в доме и давать советы, как поступить в той или иной ситуации?

– Нет, Масуд-ака, – потупил взгляд бородач, будто был виноват в том, что в Таджикистане дислоцируется российская дивизия, а границы охраняют чужие пограничники.

– Русским нужны природные богатства вашей страны. – Масуд взял пиалу с зеленым чаем и сделал несколько глотков, смачивая горло. – Пользуясь нищетой и тупостью нынешнего руководства, они за бесценок грабят народ. Таджикистан – лакомый кусок для неверных. Ленинабадский уран и алюминий, вахшское золото, камни… А ведь все это принадлежит вашим потомкам. Наши братья по вере ведут священную войну на Кавказе. Чтобы им было легче, здесь необходимо создать новый очаг напряженности. На днях я уеду, но хочу, чтобы слух радовала информация из всех источников, что русским здесь живется плохо. Мои люди переправили вам хороший товар. Продайте его и купите оружие…

Через полчаса после того, как гости разъехались, Масуд был уже на пути в Ташкент. Он, опасаясь предательства, сознательно солгал, что собирается туда не скоро.

Сидя на заднем сиденье приобретенной его личным телохранителем Сухробом «Нивы», он был спокоен. Двое убитых им офицеров и полностью погибшая группа российского спецназа – хорошая новость для Хозяина…

* * *

Родимов нисколько не удивился появлению на пороге своей квартиры Филиппова.

– Поезд обманул, – усмехнулся генерал, впуская его в прихожую. – Билет купил, а сам не поехал?

– Выходит так, – улыбнулся Антон, с удовольствием снимая туфли.

Плюхнувшись в кресло, он вопросительно посмотрел на генерала:

– Можно, я от вас по межгороду позвоню?

– Ты почему остался? – Федор Павлович, оставив просьбу без внимания, надел очки в позолоченной оправе и выжидающе посмотрел на гостя.

– Идея одна у меня появилась, – Антон выдержал паузу, собираясь с мыслями. – Помните московские фотографии Масуда?

– Я понял, о чем речь, – кивнул головой генерал, усаживаясь в кресло напротив. – Не ты один обратил внимание на его амурные дела.