В огне
Шрифт:
– Нет… там только пожар. Там пожар, слышите…
За спиной офицер Конвоя что-то быстро говорил в рацию:
– Тигр-старший, сообщите место падения, сообщите место падения.
– Я прямо над ним… извините…
Хрястнули двери, в зал управления ввалились сразу несколько человек.
– Что произошло? Полковник, отвечайте, что произошло?! – Один из офицеров в форме без знаков различия схватил Быкадорова за грудки.
– ВВС-один сорвался в штопор и потерпел катастрофу. Примерно семью километрами восточнее.
– Что вы такое говорите?! Да я вас…
Быкадоров, казачьего происхождения, отшвырнул
– Ты, падаль, здесь не распоряжайся! У меня двадцать бортов в воздухе…
– Он прав! – раздалось от двери.
Свитские сразу отхлынули.
Невысокий, тонкой кости человек в отличном штатском костюме прошел в диспетчерскую, охранники расступились.
– Что произошло? Коротко и четко.
– ВВС-1 сорвался в штопор… извините, не знаю, как вас.
– Никак! Продолжайте.
– Сорвался в штопор и упал семью километрами восточнее, потерпел катастрофу. Мы пытались сделать… они прошли третий поворот, потом начала резко нарастать вертикальная… как будто пилот там сошел с ума. Мы запретили посадку, приказали уходить на второй круг, но они ничего не предприняли…
– Подтверждение?
– Есть. От старшего сопровождения.
– Все задокументировано?
– Так точно… по инструкции…
– Хорошо. Смену не сдавать, остаетесь здесь до особого распоряжения. Сейчас можно изъять аппаратуру боевого документирования?
– Никак нет, нужен технический специалист.
– Терьяков, найти!
– Есть! – Один из охранников выбежал из диспетчерской.
– Что мы должны делать дальше, полковник?
– Проводить спасательную операцию. У нас есть вертолеты, нужно отправить спасательную группу. И по земле пожарные расчеты, у нас есть… несколько аэродромных машин тушения. Семь километров, это немного, прибудут быстро.
– Так направляйте! Господа, что вы стоите?! Работайте!
Вертолеты их не обнаружили – просто прошли на пугающе низкой высоте, вжимая в землю ревущим ветром от лопастей. Затем наступила тишина.
А потом появился самолет. Он был довольно далеко от них, уже отклонился от зоны глиссады. Это был большой четырехдвигательный самолет. И он падал – шел со все увеличивающимся креном к земле, потом стал выпрямляться… потом за деревьями взметнулось пламя…
Снимали все это сразу с трех камер, потому что хоть один, но должен был дойти и донести до небольшого острова, омываемого холодным морем, весть о том, что еще один его давний враг нашел себе упокоение…
Спецназовцы без команды, перебежками, начали отходить к фургону…
– Дмитрюк! Дмитрюк, ты что, охренел?!
Поскольку территорию перед штабом, где раньше курили, вычистили до блеска, как говорится… муха ничего не делала, пришлось организовывать другую курилку. Тот же Дмитрюк притащил в укромное место бочку, чтобы не разбрасывать окурки и пепел по территории, а потом опять убирать, и сейчас курил, весьма довольный собой. Курить в присутствии Его Величества… негоже, а он не курил с утра и испытывал настоятельную необходимость дернуть хоть пару затяжек. Тут-то на него и выбежал,
– Общая тревога! Быстро в машину!
– Так не наш ведь день…
Поскольку на каждом аэродроме должна иметься пожарная техника и пожарная бригада, была она и здесь. Целых четыре мощные, полноприводные машины на шасси тяжелых армейских грузовиков, на каждой – кабина для расчета и огромная установка для производства пены, пеногенератор вместе с запасами исходных ингредиентов для пены. Упавший самолет – это страшное дело, там могут быть десятки тонн высокооктанового горючего, а в салоне – сотни пассажиров. Поэтому аэродромные пожарные машины тушат пожар не водой, а только специальной пеной, а сами машины представляют собой настоящих монстров, способных везти двадцать тонн груза и пожарный расчет по бездорожью со скоростью сто километров в час.
Пожарные машины были, а вот штатных пожарных в части не было, никто не выделил бы фонды на то, чтобы содержать штатные пожарные расчеты. Был один освобожденный брандмейстер, который следил и за мерами пожарной безопасности в части, и были офицеры пожарных расчетов, обученные обращению с техникой и получавшие за это доплату к жалованью. Полных расчетов было три, и дежурили они по очереди.
– ВВС-один упал! Бегом!
Вместе они побежали к ангару, оттуда уже выезжали, крякая сиренами, ярко-красные монстры. Их подбирали уже на ходу, Дмитрюк втиснулся в заднюю кабину, кто-то передал ему упакованный пожарный костюм, он начал натягивать его прямо поверх формы. Машины неслись по дороге, потом прыгнули сразу на поле через кювет, отчего сидевших в них пожарных так тряхнуло, что те, кто не был пристегнут, набили себе шишки об потолок. Колокола громкого боя, включенные на всех машинах, извещали всех о случившейся беде.
Потушили достаточно быстро, самолет заходил на посадку, и горючее было выработано на четыре пятых, если не больше. Вертолеты сели на пару минут раньше их, кто-то, вырвав в салоне из креплений большой огнетушитель, пытался безуспешно бороться с огнем, но тут первый же подъехавший пожарный автомобиль повернул в сторону пожара раструб пенной пушки – и белая струя ударила неудержимым потоком, покрывая раскаленный металл белым невесомым ковром. Первая машина и закончила тушение, помощь остальных уже не понадобилась.
Все, что могло сгореть, сгорело.
После часа нахождения на месте пожара, видя, что его помощь не требуется, Дмитрюк решил отойти в сторонку по нужде.
Народа на пожаре было много, и с каждым часом его прибывало больше и больше, уже все потушили и сейчас осторожно разбирали то, что осталось от самолета – в общем, капитан решил отойти подальше, чтобы никого не вводить в смущение. Это значит – за лесополосу, там было неубранное хлебное поле, колосья уже наливались желтизной.
Отойдя немного от лесополосы, Дмитрюк начал искать, где бы присесть, и тут что-то привлекло его внимание. Какой-то пролежень… как будто здесь лежало какое-то животное. Он происходил из сельской местности и знал, что кабаны и медведи очень даже не против разнообразить свой рацион. Но и для кабана, и для медведя было рано, тем более что кабан выкопал бы себе копытами большую яму, а тут этого не наблюдалось.