В огне
Шрифт:
Я умирал трижды.
Это было хуже, чем в 1912 году, когда я купил билет на этот чертов теплоход и поплыл через проклятый океан.
Фрагменты реальности Фейри повсюду, сбивают все самолеты, на которых я поднимаюсь.
Я обдумываю вероятность того, что, пока я вернусь, Дэррок успеет поймать ее, удалить мою метку с ее головы и отрезать мне способ поиска.
Я начинаю чувствовать ее.
Она жива. И все еще с моей меткой.
Но то, что я ощущаю, не соответствует ситуации. Я ожидал горя.
Эта женщина убила меня, а среди людей близость порождает определенную эмоциональную связь.
Но похоть?
Я развлекаюсь мыслями о том, что метку можно и сжечь.
А когда я наконец добираюсь до книжного магазина, что же я вижу там?
Женщина, которая призывала меня на помощь, а затем при первой же возможности воткнула копье мне в спину, не потерялась в Зеркалах и не требует спасения.
Она стоит на моей аллее и целует ублюдка, который изнасиловал ее и превратил в при-йа.
Нет, давайте уж будем предельно точны: она засовывает язык ему в глотку и, похоже, вот-вот трахнет его.
Мой монстр трясет свою клетку.
Яростно.
9
— Мак! Эй, Мак! Ты меня что, не слышишь? Я спросила: «Какого хрена ты делаешь?»
Я застываю. Я дрейфую в темное место, где ничего не чувствую, поскольку, если бы чувствовала, убила бы себя. Нет правильного и неправильного. Это просто помеха.
— Не обращай на нее внимания! — рычит Дэррок мне в губы.
— Мак, это я, Дэни! Эй, с кем ты там целуешься?
Я чувствую, как она скачет с места на место за моей спиной, создавая сквозняк, который треплет мне волосы, и пытается увидеть, кого я прижимаю к стене.
Дэни видела Дэррока дважды и наверняка узнает его. Меньше всего мне нужно, чтобы она помчалась обратно в аббатство с новостью: «Мак связалась с Гроссмейстером, как и ее сестра! Ро была права! Предательница хренова— это у них, блин, в крови!»
Ровена без промедления воспользуется шансом, отправив всех ши-видящих помешать мне и при возможности убить. Эта узколобая сука охотится за мной с такой самоотдачей, с какой никогда не охотилась за Фейри.
Внезапный порыв ветра дергает мою рубашку. Волосы взлетают вверх.
— Это не Бэрронс! — возмущенно вскрикивает Дэни.
Это имя режет меня словно нож. Нет, неБэрронс, и, если я не буду достаточно убедительной, Бэрронса не будет больше никогда.
— И не В'лейн! — В голосе Дэни снова слышится злость пополам с замешательством. — Мак, что ты делаешь? Где ты, блин, была? Я везде тебя искала. Прошел целый месяц. Мааак!— тянет она жалобно. — У меня есть новость! Посмотри на меня!
— Мне избавиться от нее? — бормочет Дэррок.
— От нее сложновато избавиться, — бормочу я в ответ. — Дай мне минутку.
Я шагаю назад, улыбаясь ему. Никто не обвинит Фейри в сексуальной несостоятельности. Похоть горит в его не вполне человеческих глазах. И в этом пожаре я вижу удивление, которое он пытается, но не может скрыть. Наверное, моя сестра была более... утонченной.
— Я сейчас вернусь, — обещаю я и медленно поворачиваюсь, чтобы дать себе возможность собраться с силами перед разговором с Дэни. Придется причинить ей боль, чтобы избавиться от нее.
Ее лицо светится от нетерпения. Непослушные рыжие кудряшки спрятаны под черным шлемом, лампочки горят. На Дэни длинный черный кожаный плащ и черные кеды. Где-то под плащом Меч Света, если только Дэррок не почуял и не отобрал его. Если меч там, то интересно, смогу ли я вытащить его достаточно быстро, чтобы Дэни меня не остановила.
У меня есть цели. На них я и сосредоточусь. Нет времени и смысла искать оправдания для больной совести. Когда я закончу с тем, что запланировала, все, что произойдет сегодня на этой аллее, сотрется и, как бы я ни обидела этуДэни, не важно, она не узнает этого в будущем, которое я создам.
У меня перехватывает дыхание от невероятной свободы. С этого момента никто больше не укусит меня за задницу. Я в зоне полной безнаказанности. С тех пор как решила переделать мир.
На Дэни я смотрю слегка отстраненно, думая о том, сколько в ней нужно изменить. Я могу сделать так, что ее мать не погибнет. Дать этой девочке жизнь, которая не ожесточит ее, оставит открытой и мягкой. Я могу позволить ей веселиться, как веселились мы с Алиной, играть в волейбол на пляже, а не охотиться на улицах и не убивать монстров, в ее-то нежном возрасте... Сколько было Дэни, когда Ровена превратила ее в оружие? Восемь? Десять?
Теперь, добившись моего внимания, Дэни сияет, а когда она сияет, то буквально светится изнутри. Она прыгает с ноги на ногу, словно сжигая излишки энергии.
— Где ты была, Мак? Я так соскучилась! Чуви...то есть очень, — быстро поправляется она с хулиганской улыбкой, прежде чем я могу исполнить свою угрозу, которую придумала, кажется, в прошлой жизни: называть ее полным именем, если она хоть раз назовет меня чувихой. — Что тут было, ты не поверишь! Я изобрела Тенебойки, и все аббатство ими пользуется — хотя мне никто не сказал, какая я молодец, так, словно я просто споткнулась о то, до чего эти ши-овцы не додумались бы и через миллион лет, — бормочет она с кислым видом. Но потом ее лицо снова светлеет. — И ты никогда не поверишь — даже я с трудом в это верю, — но я надрала Охотнику задницу и убила его! — Она хмурится. — Ну, Джайн немного помог мне, но убила Охотника я.И, бли-и-ин, ты даже не догадаешься, чув... — Она начинает перескакивать с ноги на ногу так быстро, что ее силуэт расплывается в ночи. — Проклятая «Синсар Дабх» пришла в аббатство и...
Внезапно Дэни прекращает прыгать и замирает, глядя мне за спину. Она открывает рот, но не произносит ни слова.
Она смотрит за меня, наменя, потом снова мне за спину. Сжимает губы и хмурится. Ее рука скрывается под плащом.
По выражению ее лица я понимаю, что меча на месте не оказалось. Но она не пятится, это же Дэни. Она стоит на месте. Если бы во мне осталось хоть что-то человеческое, я бы улыбнулась. Тринадцать лет и львиное сердце.
— Тут происходит что-то, чего я не понимаю, Мак? — напряженно спрашивает Дэни. — Видишь ли, я пытаюсь найти объяснение — если оно вообще существует, — тому, что ты целуешь этого урода, но что-то у меня не получается. — Она глядит на меня. — Думаю, это будет похуже того порно, которое я смотрела. Чувиха.