В оковах бездны
Шрифт:
— Твоя проблема в том, что ты никак не хочешь повзрослеть. Неужели не понимаешь, что я желаю тебе лучшего, хочу, чтобы ты развивалась, училась на своих ошибках? Ты любое мое замечание воспринимаешь в штыки. Ты просто привыкла к тому, что отец и братья с тебя пылинки сдували и не позволяли вкусить настоящую жизнь. Тань, с тобой никто сюсюкаться не будет. Я уже говорил, что работа у следователей очень ответственная, сложная, требует внимания. Я же тебя подготовить пытаюсь к этой должности. Пора взрослеть, отвечать за свои поступки. Ну, уйдешь ты работать к отцу, он тебя жалеть начнет, нагружать не станет, только хвалить будет, и что тебе это даст? Ты ничему не
Не ожидала, что он так резко сменит свое настроение.
Я насупилась, подобралась. Понимала, что в словах Игоря есть доля правды, но, черт побери, мог бы хоть раз похвалить или, как сейчас, общаться со мной на ты, когда рядом никого постороннего нет. Я ведь из кожи вон лезла, чтобы правильно все делать, чтобы он гордился мной. Кто не ошибается? Другие сотрудники всегда благодарили меня за помощь, но только не Ларин. Это меня задевало и злило.
— А твоя проблема в том, что ты никак не уяснишь, что я — теперь твоя семья, — сказала с вызовом, бросив на любимого колкий взгляд. — Хоть бы раз уступил, но нет! Тебя раздражает все, что выходит за рамки, которые ты сам же и придумал. Мы сейчас с тобой общаемся на "ты", и посмотри, никто не умер от этого, — съязвила я. — Неужели нельзя пойти мне навстречу и изменить своим принципам? Выиграли бы от этого оба.
— Тань, жизнь — это не игра. Ты должна уяснить, что суров закон, но это закон, — повторил он слова, выбитые у него на руке в виде тату. — Дисциплина, уважение старших — тебе это порой неведомо. Есть определенные правила, ты дала согласие их выполнять.
— Ты как-то спросил, почему я с Орловым раскрепощенная и «живая», а с тобой всегда собранная и начеку. Все очень просто, он не пытается меня воспитывать, он просто доверяет мне, принимает меня такой, какая я есть. Мы с тобой живем вместе полгода, а ты до сих пор дома запираешь на ключ дверь кабинета. Ты мне не доверяешь. С самого первого дня общения, хочешь вбить мне мысль о том, что у меня не получится работать следователем, а Стас, наоборот, поддерживает и не сомневается во мне, — ужалила я Игоря.
Знала ведь, что он очень ревновал меня к Орлову. Муж замер от моих слов, а потом нервно провел рукой по волосам. В глазах клубилась гремучая смесь эмоций.
— Если он такой замечательный, так какого же черта ты живешь со мной, а не с ним? — рявкнул на меня Ларин, не сдержавшись.
— Хороший вопрос, — горько усмехнулась я. — Если бы ты знал, что такое любовь, то не задавал бы мне его, — ответила, тяжело вздохнув.
Не могла больше находиться в кабинете, задыхалась. Подскочила к двери, повернула ключ и выскочила в коридор, побежала к выходу.
— Стой! — крикнул Игорь, но я не обернулась.
Обжигающие слезы катились по щекам. Угораздило же выйти замуж за такого чурбана! В кабинете не позволяла себе лить слезы, зато, когда Ларин не видел, давала им волю. Что поделать, если душа требовала стопроцентной взаимности? Я отдавала Игорю всю себя, а он мне не отвечал тем же. Муж продолжал держать меня на расстоянии, в душу не пускал, в чувствах признавался крайне редко, а тут еще каждый день стал отчитывать за маленькие промахи. Мои нервы просто сдали, захотелось сбежать. Разве я много прошу? Всего-то капельку тепла и внимания. Села в машину, заблокировала двери, достала из кармана сотовый и набрала номер Орлова.
— Ты занят? — спросила, вставив дрожащей рукой ключ в замок зажигания.
— Ну как тебе сказать? — хохотнул Стас.
Услышала на заднем фоне женский голос.
— Опять за старое? — вздохнула я.
— Тань, ну я же не монах, физиологию никто не отменял. А ты по какому вопросу звонишь? — серьезно спросил он.
— Да так, просто хотела узнать, как у тебя дела, — соврала, смахнув слезы.
На самом деле собиралась поехать к другу и вытащить его на каток, но решила не отвлекать его. Лишь на льду мне удавалось собрать мысли в кучу и немного усмирить бушующие эмоции.
— Тогда давай немного позже созвонимся? — предложил он, а я кивнула, будто он мог меня увидеть, но быстро осознала это и ответила:
— До связи.
Постучала пальцами по рулю, а потом утопила педаль газа в пол и поехала, куда глаза глядели. Пока каталась по городу на машине, уже стемнело. Неосознанно свернула к пристани, припарковала машину и пошла вдоль набережной. На улице было тепло, летним вечером здесь гуляли влюбленные пары. Я направилась к пляжу, села на песок и смотрела на воду. Любовалась звездами, слушала, как волны нарушали тишину, налетая на берег, как стрекотали сверчки, и пыталась собрать себя в кучу, остыть. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем услышала «рычание» мотоцикла. Резко обернувшись, замерла. Сердце учащенно забилось, и липкий страх окутал душу. На черном байке сидел мужчина. Внешность скрыта черным шлемом, одет был в темную экипировку, на руках перчатки, на ногах массивные ботинки. Я судорожно сглотнула и осознала, что на пляже кроме меня никого уже нет. Дьявол! Если это маньяк, то мне просто не спрятаться, и никто не поможет.
Заглушив двигатель, незнакомец двинулся в мою сторону, а у меня от страха все мышцы сковало, однако разум лихорадочно искал пути к отступлению. Мужчина стянул шлем с головы, и меня одновременно накрыло удивлением и облегчением.
— Игорь? — ошарашенно выдохнула, еще раз оглядывая его с ног до головы.
Никогда прежде не видела мужа в такой одежде, да и мотоцикл он мне так и не показал за это время.
— Ты, вообще, нормальная? — с раздражением крикнул. — Три часа ночи! Я тебя по всему городу ищу! Тань, с тобой точно чокнуться можно. Живо поднимайся, поехали домой.
У меня вновь в душе шквал эмоций возник. Под ребрами щемило от радости, что муж здесь, рядом со мной, по глазам видела, что он волновался, а другая часть меня бунтовала.
— Игорь Викторович, а я с вами никуда не поеду, — заявила, отвернувшись, обняла себя руками, так как ночная прохлада неприятно холодила кожу. — Зачем вы меня искали? — пробурчала. — Вам же одному комфортней, наслаждались бы тишиной, никто мозг не выносит, слов любви не просит — идиллия, — проговорила, цокнув языком.
Понимала, что вела себя как ребенок, но как иначе привлечь внимание мужа не знала. От себя порой тошно становилось, но ничего с собой поделать не могла. Устала биться головой о каменную стену, именно так чувствовала себя, когда пыталась поговорить с Лариным по душам. Я не знала, как в других семьях, все время сравнивала свою жизнь с жизнью родителей. Они делились друг с другом своими мыслями, эмоциями, секретничали. У нас же с Игорем не было такого. Чтобы его вывести на разговор, мне приходилось приложить немало усилий. Понимала, что его не переделать, но верила в чудо, что он сможет открыть свою душу передо мной. Обижало меня то, что он мне не доверял стопроцентно, иначе не стал бы запирать дверь своего кабинета, делился бы своими переживаниями. Он ведь все носил в себе. Порой по глазам видела, что тревожит его что-то, но Ларин упорно продолжал молчать, просил лишь не переживать по этому поводу.