В ожидании счастья

Грегори Джилл

– Что с вами, Амелия? – шепотом спросила Мэгги, чувствуя, как ее наполняет ужас. От ветра рамы единственного окна в домике скрипели, и девушке казалось, будто привидение пытается проникнуть внутрь.

– Я умираю.

– Нет! Конечно, нет… Вы не можете… Амелия устало кивнула:

– Болезнь свалила меня пять, а может быть, шесть дней назад. Я не могу есть… Кашель… просто ужасный, сидит у меня в груди. И жар… Мэгги, это пневмония. Я недостаточно сильна, чтобы выдержать ее.

– Выдержите. Я вас вылечу.

– Мэгги, мое время пришло. Я пожила… достаточно. – Амелия повернула голову, и ее лихорадочно блестевшие

глаза встретились с глазами девушки, наполненными слезами. – Не плачь обо мне, детка. Я готова встретиться с моим сыном Раймондом… и с его отцом. Мы будем вместе… наконец. – Ее глаза закрылись.

Мэгги стало жутко, и она сжала ее руку.

– Нет! Амелия!

Старушка, очнувшись, как ото сна, облизала высохшие шелушащиеся губы и снова открыла глаза.

– Вот. – Она с трудом стянула с пальца маленькое гранатовое колечко. – Я хочу, чтобы ты взяла его. Вспоминай меня иногда. И не оставайся одна, Мэгги. Не проживи свою жизнь в одиночестве.

– Амелия! Амелия! Не умирайте! Вы не можете умереть! – умоляла ее Мэгги, тщетно сжимая ее пальцы. Но было поздно. Отсутствующее лицо Амелии на миг отразило страшную усталость, а потом… покой.

Душа Мэгги погрузилась в пучину отчаяния, которая поглотила все вокруг.

Из ее глаз полились слезы, когда она увидела, что впалая грудь Амелии больше не поднимается. Она послушала, бьется ли сердце подруги, погладила ее морщинистую щеку… Безжизненную.

– Амелия, нет, – прошептала Мэгги. Дрожа, она выпустила из ладони пальцы-прутики и отступила на шаг. Она так сильно зажала в ладони гранатовое колечко, что ей стало больно. Заливаясь слезами и пристально глядя на неподвижное хрупкое тело, она, пятясь, вышла из лачуги.

Мэгги пустилась бежать к дому. Горячие слезы катились по ее замерзшим щекам, пока она, спотыкаясь, продиралась сквозь кусты. Ветер сорвал с ее головы капюшон, растрепал волосы и бросил в лицо первые снежинки. Но она бежала без остановки. Примчавшись на ферму Белденов, она не обратила внимания на то, что во дворе стоит двуколка Матеров. Она вихрем ворвалась в дом.

– Тетя Виллона, Амелия умерла! Она…

Голос Виллоны, насыщенный гневом, прозвучал как удар кнута:

– Как ты могла! Неблагодарная! Дрянь! После того как я растила тебя, как собственную дочь!

Прежде чем Мэгги поняла, что происходит, тетя Виллона дала ей пощечину.

Мэгги вскрикнула и отскочила от нее. Ее как будто окунули в холодную воду. Слова замерли у нее на губах, она медленно обвела взглядом находившихся в комнате: тетю Виллону, дядю Гарри, Кору, Эвана, Энн и Кэла. Потрогав горящую щеку, она снова, не понимая, что случилось, посмотрела в горящие от ярости глаза тети.

Все враждебно молчали и наблюдали за сценой, выстроившись полукругом в полутемном покосившемся фермерском домике. Дядя Гарри печально поджал губы, Энн, которая стояла рядом с матерью, держала в руках какой-то исписанный лист бумаги, а Кэл переминался с ноги на ногу и искоса поглядывал на Мэгги; его черные волосы маслянисто блестели в свете лампы. В углу, рядом с кроватью, сидели испуганные Кора и Эван, прижавшись друг к другу. «За что?»

– Что случилось? – еле выдохнула Мэгги.

– Почему ты не сказала нам, дочка? – пробормотал дядя Гарри.

Мэгги все еще не могла отделаться от последней печальной новости.

– Амелия Купер умерла, – повторила она. –

Я нашла ее умирающей в доме…

– Мир ее праху, ее уже не вернуть, – прервала тетя Виллона. – Зато ты… Когда-то я думала, что ты не безнадежна. – Она презрительно посмотрела на Мэгги. – Воспитывала тебя хорошей, скромной и приличной девушкой, но, как видно, бродяжий дух оказался сильнее. Мне не удалось отчистить тебя от него, хотя и удалось избавить тебя от грязи, вони и тряпья, в котором ты сюда явилась.

Ноги Мэгги дрожали.

– Я не понимаю…

– Сегодня тебе пришло вот это. – Энн помахала листом бумаги, как будто это был флаг. – Мы с Кэлом поехали в Эштон, чтобы купить новую упряжь для наших лошадей, и, когда мы были у Шелби, Молли сказала, что тебе пришло письмо. Я предложила отвезти его тебе, и, пока мы ехали сюда, я прочитала его. Оно от Колина Вентворта.

Мэгги вдруг почувствовала спокойствие, страшное спокойствие. Пристальный взгляд ее зеленых глаз устремился на Энн.

– Ты прочитала мое письмо?

– Небольшой грех по сравнению с тем, что натворила ты. Опозорила маму, и папу, и всех нас! Если хочешь знать мое мнение, я считаю, что тебя следует высечь кнутом.

Мэгги выхватила письмо, но прежде, чем она начала читать его, услышала голос Кэла:

– Колин утверждает, что ребенок, которого ты носишь, не от него. Он пишет, что это мог быть кто угодно. Ему, конечно, жаль тебя, но он предупреждает, чтобы ты не доставляла ему неприятностей.

Нет, все это происходит во сне! Это все неправда! Мэгги проклинала слезы, которые застилали ей глаза и из-за которых она не могла читать. Она невидяще смотрела на письмо. Пока она смахивала слезы и моргала, некоторые слова словно выпрыгивали со страницы. «Смешное обвинение… не доказано… Не пытайся переложить вину… искренне сожалею… не пытайся устраивать скандал». Слезы рекой полились из глаз девушки. Жестоко, как жестоко! Изо всех сил пытаясь сосредоточиться, она снова прочитала бессердечные слова. Нет, ошибки не было. Колин снимал с себя всю ответственность за ребенка, отказывался от нее, отказывался от собственной плоти и крови.

– Я хочу, чтобы ты покинула этот дом. – Тетя Виллона подошла к кухонному окну у печки и смотрела на снег, который кружился крупными хлопьями в холодном чистом воздухе. – Хочу, чтобы к утру тебя здесь уже не было.

Мэгги все еще сжимала в одной руке колечко Амелии, а в другой – письмо Колина. Все ее тело застыло и окаменело, однако сердце билось, и билось так сильно, что трудно было дышать. Облизнув губы, она прошептала:

– Сегодня вечером я уеду. В углу заплакала Кора:

– Я не хочу, чтобы Мэгги уезжала. Почему ты сердишься, мама? Почему Мэгги не может остаться?

– Замолчи! – Виллона с негодованием воззрилась на Мэгги. – Я ни секунды не потерплю больше твоего влияния на нее или на Эвана. Бог свидетель, я долго терпела тебя.

– Наверное, лучше, если ты уедешь сегодня, – медленно сказал дядя Гарри. Опустив плечи, он прошелся по земляному полу. – Вынеси свои вещи, когда будешь готова. Я отвезу тебя в Абилин. Утром сможешь попасть на дилижанс.

– И куда ты поедешь? – спросила ее Энн, когда Мэгги, как в тумане, сделала шаг к корзине в углу, в которой хранились ее нехитрые пожитки. – Искать своего братца? Старину кузена Бена, который подкинул тебя и больше не появился?