В ожидании суда
Шрифт:
С течением времени поведение моих соплеменников заботило меня все меньше и меньше. Возможно, я превращался в аборигена. Возможно, тем самым я пытался дистанцироваться от склонного к ошибкам «хомо сапиенс», который убил разумного инопланетянина только потому, что тот не выглядел «нормальным». К тому же, что ни говори, люди, похоже, не такая уж распрекрасная компания.
Я не мог быть в претензии к Хикоку за
После его ухода, все еще чувствуя себя задетым, я решил отправиться на сторожевой пост: может быть, встречу там Хресу. Снег шел не переставая, слепил глаза.
Без перчаток руки скоро закоченели, и последний отрезок пути был малоприятным. Взобравшись наверх, я ощутил, что меня бьет крупная дрожь.
Усевшись под навесом будки, я прислонился спиной к средней колонне, подтянул колени к животу и завернулся в принесенное Хикоком одеяло.
– У тебя все в порядке?
– спросил Хреса.
– Все в порядке.
– Ты двигаешься.
Я стал было поправлять его, объясняя, что спокойно сижу, но тут понял, что он имел в виду: у меня стучали зубы.
– Это называется «дрожать». Естественная реакция человека на холод. Движение мускулов дает тепло и помогает нам согреться.
– Если ты будешь двигаться активнее, то тебе понадобится больше пищи. Я пошлю кого-нибудь на твой корабль, чтобы взять еще еды.
– Он поднял вторую пару конечностей и стал водить ими по стене будки.
Еще один пример того, что ональби оценивают побочные эффекты и результаты полнее и быстрее, чем люди. В этот раз Хреса сделал выводы всего из двух фактов - такой минималистский подход мог обескуражить, если бы я каждый раз я не убеждался в его правоте. Он был слишком умен для стража.
Хреса кончил свое занятие - мне оно напоминало печатанье на машинке, хотя никакой клавиатуры, разумеется, не было - и послал информацию местного компьютера в главный компьютер лагеря землян, а также во все имеющиеся компьютерные базы данных ональби. Вероятно, начальное определение дрожи уже поступило в компьютерную базу данных ональби. Еще один кирпичик в общую постройку.
Почва подо мной была твердой и холодной. Металлическая раковина будки тоже была твердой и холодной. Даже воздух казался твердым и холодным. Я поплотнее завернулся в одеяло и попробовал сосредоточиться, но все свелось к тому, что я стал наблюдать, как падают на землю снежинки. Здесь, на гребне, дул легкий ветерок. Снежинки танцевали и кружились в едва ощутимых воздушных потоках.
– Люди в корабле осведомляются о твоем здоровье, - сообщил, стукнув по стене будки, Хреса.
– Они сказали мне, что тебе вредно подвергаться воздействию такого холода.
– Да, это, конечно, не Майами в середине августа.
– Извини. Это плохо переводится. Компьютер считает, что ты привел сравнение, но оно мне непонятно. Я хмыкнул.
– Майами - такое место на Земле, где тепло. Август - так называется время, когда тепло. Быть в Майами в августе означает, что тебе будет тепло.
– А здесь сейчас не тепло. Я понимаю. Ты хочешь, чтобы тебе было теплее? Я вздохнул:
– Хочу ли я, чтобы мне было теплее? Да, конечно. Но еще больше я хотел бы искупить вину за убийство Гренабелосо. Возможно, ты будешь решать, как поступить со мной в этой ситуации. Затем я постараюсь достойно принять любое наказание, какое вы для меня изберете. Я совершил ошибку и теперь должен за нее расплатиться.
Он молчал. Я наблюдал за снегом, который падал на край одеяла, там, где оно высовывалось из-под навеса. Спустя некоторое время я сказал:
– Хреса, я подумал о нашем вчерашнем разговоре.
– О том, что долина принадлежит тебе?
– Да. Я думаю, лучше всего объяснить это, начав с моей хижины. Мы оба считаем, что, когда я смешал воду с травой, глиной и ветками, чтобы сделать укрытие, я создал нечто такое, что в каком-то смысле принадлежит мне, так?
– Да, мы оцениваем это похоже.
– Прекрасно, давай взглянем на это с другой точки зрения. Вы, ональби, насколько я могу судить, в достаточной мере индивидуалисты. Во всяком случае, я никогда не видел больше трех ональби сразу, и то это случилось лишь однажды. Остальное время вы предпочитаете проводить в одиночестве, верно?
– Да.
– Люди же стремятся быть вместе. Мы прошли эволюцию, охотясь вместе на больших, сильных животных. У вас есть клешни, и вы в состоянии неплохо защитить себя, но у людей нет ни клыков, ни когтей, поэтому нам было необходимо сплотиться против врагов.
– У вас есть хищники, которые охотятся вместе, - гиены, кажется? Люди тоже действуют в стаях?
Первым моим желанием было ответить отрицательно, но с его точки зрения сходства было больше, чем различий.
– Хм, да, немного похоже. Но давай лучше говорить о волках. Сравнение с гиеной считается оскорбительным, сравнение с волком более приемлемо.
– А гиены хохочут? Разве они не…
Я не мог удержаться от смеха, вполне осознавая, что это сделает предположение Хресы еще более обоснованным.
– Хреса, ты чудо! Мне нравится, как ты мыслишь. В лучших обстоятельствах я был бы рад предложить тебе свою дружбу.
– Не понимаю.
– Ничего. Возможно, мы когда-нибудь сможем обсудить различие и сходство между людьми и гиенами, но это, наверное, будет длинный разговор.
– Мы обязательно поговорим об этом. Я напомню тебе. Давай вернемся к людям, охотящимся в группах.
– Решающим моментом здесь является то, что люди стали оседлыми. Мы были кочевниками-охотниками. Потом начали жить на одном месте…