В ожидании тебя
Шрифт:
— Замолчи. Вон из класса. Обоим двойки.
— Палку не перегибай. — Артем начал бычится на нее.
— Субординацию соблюдай. Ты ученик, будь добр. — но закончить ей было не суждено.
— А ты будь добра объективно оценивай. Злость берет, что я тогда послал с олимпиадой? Если так нужно, окей, записывай. Надо, первое место возьму, сама знаешь, что смогу, девчонку не смей трогать. Претензия ко мне, решай со мной. — он так начал орать на нее, что весь класс афигел, а я почти потеряла сознание, но он успел меня придержать за талию.
— С тобой все хорошо? — я лишь кивнула. — Пошли в мед пункт.
— О, Артемка, когда свадьба. Беременность не кстати в выпускном классе, — Начала Карина.
— Рот закрой, иначе пожалеешь, что вообще родилась на свет. Приличнее будь, может уважать начнут.
Рыкнул Артем, а я вырвалась из его хватки и забрав свои вещи убежала из класса под всеобщие насмешки. Лиза осталась в классе, за что я ей благодарна. Сейчас хочу быть одна, просто одна.
За что она так со мной? Что я ей сделала? Теперь вообще можно со школы уходить, так просто ведь эти слухи не утихнут. Я забежала в аптеку и пошла плакать и лечиться домой. Вызвав врача на дом, мне оформили справку, теперь можно спокойно отлеживаться. Лиза пришла ко мне сразу после уроков и рассказала о произошедшем.
Оказалось, что Артем выволок Карину в коридор и о чем-то говорил, но после этого она смотрела на него как на врага, при этом не комментируя всю ситуацию ни единым словом, а Толику, который решил продолжить начатое, он сломал нос, за что его вызывали к директору. Но на этом вроде все и утихло.
— Ты все же решила нарисовать портрет его мамы.
— Да, но не знаю, наверное, не буду отдавать. Не хочу, чтобы он совал мне свои деньги.
— А портрет крутой. Мама у него красивая. — она рассматривала картину, словно великий критик, при этом она в этом совершенно не понимает. — Отдай его ему, пусть женщина поднимет себе настроение. Кстати, как думаешь, что он имел ввиду с олимпиадой? Он же не знает литературу. Какое первое место?
— Он знает литературу, и очень хорошо знает. Он стихов знает очень много, а «Евгения Онегина», «Ромео и Джульетту», «Короля Лира» он цитирует минут по двадцать.
— Да ну нафиг. У тебя бред. — она демонстративно приложила ладонь к моему лбу.
— Нет, не бред, он во вторник мне цитировал, когда мы пили чай. И он так круто читает, что слушаешь с открытым ртом.
— Афигеть. Тогда я не понимаю, к чему все эти притворства? Не проще было бы показать учителям, что нормальный, жил бы проще. — она была удивлена.
— Я не знаю. — я встала и начала рисовать портрет, точнее продолжила.
— Знаешь, мне стыдно. Ты и в правду узнала его с другой стороны, и мне стыдно, что я сужу по обложке, игнорируя слова подруги, которая знает больше.
— Все хорошо, не переживай.
Она просидела со мной до вечера, и ушла в десятом часу. Завтра можно быть дома, и решила, что сегодня закончу портрет мамы Артема, а завтра приступлю к заказам, потому что пора уже и к ним приступить, иначе сорву сроки, а мне это не нужно. Хотя, если завтра мне будет так же плохо, то я уже ничего не сделаю, буду отсыпаться. Тут раздался звонок в дверь, и на пороге меня ждал курьер.
— Мила Велентина? — я кивнула, любуясь букетом белых махровых хризантем в купе с бело розовыми розами. Мозг просто отключился. — Распишитесь пожалуйста. — я поставила подпись где просили и в моих руках оказалось это чудо.
Что за чертовщина, кто их прислал? Я поставила их в вазу, и тут снова звонок в дверь.
— Простите, с ним еще открытка, совсем забыл.
Я закрыла за ним дверь и пошла на кухню, где источал свои ароматы букет. Открыв конверт с резным узором, достала оттуда листок, где красивым почерком было написано много текста. Не читая, просто прошлась по тексту глазами и поняла, что особо и мне помню этот почерк, хотя на чей-то он все же похож.
«Мил, прости меня. Я не знаю, что мне сделать и сказать тебе, чтобы ты ответила мне, просто не знаю. Понимаю, что после сегодняшнего, а что именно произошло думаю Лиза успела тебе рассказать, ты меня возненавидишь еще больше, но все же, не могу так опустить всю эту ситуацию. Я импульсивный придурок, я это признаю, и мне стыдно, что в итоге все это обернулось так для тебя. Честно, у меня были только добрые намерения, я не знаю, что в головах у большинства школьников, и уже ничего не смогу изменить, но мне жаль. Ответь мне, я не привык так извиняться. Я всегда это делаю, глядя в глаза, мне это важно. Важно видеть глаза человека, и важно, чтобы этот человек видел мои — ведь глаза — это и в правду зеркало души. И мне противно, что по моей вине я видел столько боли в твоих. Я понимаю, что сейчас ты явно не веришь, но я правда умею просить прощения, и я знаю, когда это нужно делать. Пусть этого удосуживалась пока только моя семья, но я никогда еще не косячил за ее пределами так, чтобы приходилось извиняться. Прости и оттай, снежная королева)».
На глазах появились слезы, и я просто не знала, что со всем этим делать. Хочется забыть все и помириться, ведь по сути его вины тут нет, но я не могу, мне просто тяжело сказать ему эти простые слова. Я не могу сказать ничего, поэтому отправляю смс.
Артем
После всего, что произошло сегодня, я понял, что я влюбился в эту девчушку. И не сейчас, ни во вторник, а много раньше. Я всегда замечал ее, просто не придавал значение этому. Все эти два с небольшого месяца я мельком поглядывал на нее в этом хаосе. Она выделялась, хотя я и считал ее серой мышкой. Но было что-то в этой мышке, что притягивало взгляд именно к ней. Если она меня простит, я больше не сделаю ей больно. Открыться? Нет, я этого не сделаю, не сейчас, потому что еще сомневаюсь. Но вот завязать дружбу — это мы можем. Просто беседы, когда никто нас не видит, ведь вряд ли она решиться демонстрировать наше общение в школе после всего, что произошло. Я не могу ее осудить, я еще месяц прощение буду выпрашивать, и я готов к этому.
— Да, Вить. — нехотя отвечаю на надоедливый звонок.
— Слышь, Артем, тут Соболь кипишь поднимает. Будем реагировать?
— Повод?
— Птичка на хвосте принесла, что собирается разбить витрины банка, а-ля это мы, и чтобы мы там были и нас взяли с поличным.
— Спите все дома и без самодеятельности. Вас должны видеть семья, еще кто-то. Они по любому подставят, но нам надо сделать так, чтобы в случае чего, каждый мог предоставить свидетелей. Все понятно? Пусть и менты, и он, поймут, насколько они облажались. Когда все это будет?
— Завтра.
— Хорошо, — с тяжестью говорю ему. — Без самодеятельности.
— Все нормально? Голос пиздец. — он лучше остальных знал каждую нотку моего голоса.
— Все норм, — вздыхаю в трубку, падая на постель.
— Мышка? Все дело в вашей ссоре? Неужели все же она твоя? — и ни тени смешка или подколки. Просто дружеский разговор с серьезным голосом.
— Да не моя она, Вить, не моя. — цежу каждое слово, но он знает меня лучше всех.
— Но хотел бы? — он как-то особенно это говорит, словно надеется на мой положительный ответ.