В паутине снов
Шрифт:
— Принцесса, окажете ли вы мне честь? — раздалось над моим ухом.
Отошла в сторонку, чтобы не мешать. Обращение явно не ко мне относилось.
— Куда же ты убежала? — больно схватив меня за локоть, прошипел Маршен.
Ух, елки зеленые!
— Что вы себя позволяете? — пропищала я, второй рукой утирая выступившие слезы.
Проигнорировав мой вопрос, Маршен потащил меня на выход.
На все удивленные взгляды мне пришлось мило улыбаться. Вылетев за двери, император отшвырнул меня к противоположной стене. Я сильно ударилась и под ошарашенными взглядами
— Ваше величество, как это понимать? — сфокусировав мутный взгляд на лице императора, потребовала я объяснений.
— Ты… ты падшая женщина! — подойдя вплотную и схватив меня за плечо, злобно выплюнул Маршен.
— Что, простите? — Я несколько опешила от его слов.
— Ты… отвратительна! Спишь с ним, да?
Из моих легких буквально вышибло воздух, а от ярости зазвенело в голове. Да как он смеет со мной так обращаться?! Как он смеет мне говорить такое?!
— Руку убрал! — рыкнула я.
Глаза Маршена сузились, он сильнее сжал мое плечо.
— Повторяю последний раз: руку убрал.
— Ты забываешься!
— О нет, нисколько. — Я влепила ему звонкую пощечину. — Это вы, ваше величество, забываетесь! Это вам хватило наглости оскорбить девушку, которая борется за честь вашей страны! Девушку, которая жертвует своими интересами и свободой, дабы Дарлимея не упала лицом в грязь!
Во время моего пылкого монолога император отпустил меня и отступил на несколько шагов. Теперь я наступала, совершенно не обращая внимания на слуг, которые уже не прятали глаз, а в открытую наблюдали за разворачивающимся действом.
— Это именно ваша семья — образец позора и подлости. Ваша семья — те, кто совершенно забыл, что такое честь и достоинство. Слышите? Не смейте, не смейте ставить меня наравне с вами и вашими предками! Я никогда не опущусь до вашего уровня!
Сказала и испугалась. Зажав ладонями рот, отступила назад. О Боги, что я наговорила? Лицо Маршена исказилось от гнева. Я могу поклясться, он был готов убить меня! С каждым его шагом ко мне внутри все леденело от страха. Он — шаг вперед, я — назад, он — вперед, я — назад… Пока не уперлась спиной в стену. Не выдержав его взгляда, зажмурилась, ожидая наказания. Император в своем праве, мне нечего ждать пощады. Задета его честь, честь его семьи. Если мужчины искупают вину своей кровью, то у женщин два варианта.
Я ждала приближения Маршена, но я не чувствовала его рядом, ждала удара, но… его не последовало. И тут я осознала, что все смолкло. Больше не доносились отголоски музыки из зала, не было слышно ни звука. Стояла мертвая тишина. Тишина, которая страшнее грозы и бури, тишина, которая, словно ураган, сметает все на своем пути. Тишина, у которой только одно имя — Высший Правитель. Уже понимая, что именно увижу, открыла глаза. Заслоняя меня от Маршена, спиной ко мне стоял Алисдэйр.
Ни он, ни император не произнесли ни слова, но атмосфера была такой, что вот-вот что-нибудь взорвется.
Я прекрасно понимала, что и другие императоры наблюдают за нами и, скорее всего, уже в курсе всего происходящего.
Маршен понимал, что в своем праве, но на рожон не лез. Я не знаю, что он увидел на лице Алисдэйра, но, что бы это ни было, ничего хорошего оно не сулило.
Я сделала осторожный шаг из-за спины Правителя. Как я и говорила, у женщин два варианта наказания. И сейчас я выбираю второй — позор. Другого выхода из ситуации нет. Не удивлюсь, если Алисдэйр просто уничтожит императора Дарлимеи, а мне это совершенно не нужно, да и самому Правителю тоже.
Трясущимися руками я стала разбирать свою прическу, на пол полетели шпильки и жемчуг. Гордостью женщины являются длинные волосы. Для аристократок, к коим я принадлежу, это вопрос чести и достоинства. Обрезать свои волосы — позор. Если крестьянка может по-всякому менять их длину, то для аристократки это немыслимо.
Нарушивших закон обривают наголо. Но это не самое худшее, самое ужасное — это реакция общества. Женщина, лишившаяся волос, подвергается гонениям простого люда, ее третируют аристократы. Многие не выдерживали давления и кончали жизнь самоубийством. Но удивительно другое, как только волосы отрастали до приемлемой длины, гонения прекращались. Монаршая семья объявляла вину искупленной. Женщину вновь приглашали на балы и в гости те, кто совсем недавно мог плюнуть ей в лицо. Но такой, как прежде, женщина стать уже не могла. Привыкшая к роскоши и прошедшая через унижения, она либо превращалась в безвольное существо, либо сходила с ума.
Да, я привыкла к своей роскошной гриве и даже думать не хочу, что последует после моего поступка. Но за свои слова следует отвечать. И я готова ответить.
Мой клинок, как назло, остался в спальне. Я лихорадочно оглядела присутствующих и увидела искомое. На бедре императора Дарлимеи, прикрепленные двумя ремешками, висели ножны с изящным мечом. Таким не на дуэли драться, таким просто красуются. Но насколько я знаю, затачивают его так же, как и остальные.
— Ваше сиятельство, — резко выдохнув и сузив глаза, начал Маршен.
В два прыжка я оказалась возле него и выхватила меч. Собрав волосы в хвост, быстро обрезала их под самое основание. Вот и все, голова враз полегчала, а из глаз потекли проклятые предатели-слезы.
По коридору пролетели всеобщий вздох удивления и протяжный стон Правителя. Под гнетущее молчание я кинула волосы под ноги императору и медленно опустилась на колени. Не поднимая головы, прошептала:
— Я раскаиваюсь.
Только бы не смотреть на ворох собственных волос с так и не вытащенными шпильками и остатками жемчуга. Горячие слезы катились по щекам. Я ждала ответа, но его не было. Я ждала приказа, но и он не последовал. Я медленно поднялась с колен, не смея утереть слезы. Вскинула голову, взглянула прямо в глаза Маршену и повторила: