В плену Левиафана
Шрифт:
— Ладно. Раз ты не хочешь заниматься этим сама…
— Не хочу.
— Тогда дай мне контакты людей, которые смогли бы мне помочь. Надеюсь, хоть это тебя не затруднит?
Все то время, что длился совершенно абсурдный, с точки зрения Алекса, разговор, Кьяра рассеянно перелистывала тетрадные страницы: те, что еще можно было отделить друг от друга. Она добралась почти до конца, когда лицо ее напряженно застыло. Тонкие брови Кьяры сошлись на переносице, а рот округлился. Алекс знал свою сестру всю жизнь и знал, что рот у нее округляется нечасто. Лишь тогда, когда она сталкивается с чем-то пугающим. Так было в детстве, когда они едва не погибли под лавиной. Это Алекс смотрит преимущественно себе под ноги, а взор Кьяры всегда обращен вверх — к небу. Вот и
И они побежали.
Они бежали, не останавливаясь, несколько километров, но Алекс хорошо запомнил лишь первую сотню метров, когда земля ходуном ходила у них под ногами. А за спиной раздавалось тяжелое совиное уханье многотонных снежных глыб.
И он хорошо запомнил выражение лица Кьяры за секунду до того, как она выпалила «бежим!». Точно такое же выражение было написано у нее на лице и сейчас.
— Хорошо. Ты можешь оставить тетрадь мне. — Слова давались Кьяре с трудом. Она как будто совершала усилия, чтобы выпихнуть их изо рта. — Я подумаю, что можно с ней сделать.
— С тобой все в порядке? — забеспокоился Алекс.
— Конечно.
— У тебя такое лицо…
— Со мной все в порядке, Алекс.
Углубляться в тему с лицом не имело смысла: если сестра не хочет говорить о чем-то, она и не скажет. Сколько ни пытай. Но после того как тетрадь перекочевала к Кьяре и исчезла в недрах ее сумки, разговор сошел на нет. И Кьяра неожиданно засобиралась, хотя в планах у них было посещение киношки и ужин с родителями.
— Вот черт, я совсем забыла! — сказала Кьяра, несколько демонстративно постучав пальцем себе по лбу. — У меня же встреча через полчаса.
— Ты ничего не говорила о встрече…
— Теперь говорю. Это важная встреча, по работе, и я не могу ее отменить. Девичья память, прости.
— А кино?
— Увы и ах. Сходишь в кино без меня, ты уже взрослый мальчик.
— Но хотя бы к ужину ты вернешься?
— Постараюсь, но обещать не могу. На всякий случай, если мы не увидимся… Передавай привет невесте.
Поцеловав брата в щеку, Кьяра упорхнула, а Алекс остался наедине со своими раздумьями. Поведение Кьяры иначе, чем странным, не назовешь. И эта неожиданно нарисовавшаяся встреча… Если она такая важная, как можно было забыть о ней? «Девичья память» не относится к главным недостаткам сестры, напротив: Кьяра никогда и ничего не забывает, у нее абсолютно мужской склад ума. И, подобно мужчине, она не станет паниковать из-за пустяков.
Впрочем, она и не паниковала. Просто была поражена в самое сердце: как будто увидела нечто, что совсем не ожидала увидеть, и не справилась с собой. Смятение длилось недолго, какую-то долю секунды, но Алекс все равно заметил его. И оно было связано с привезенной им тетрадью.
К ужину Кьяра так и не вернулась, а Алекс не стал дожидаться ее: возвращаться в К. ночью ему совсем не улыбалось. Уже из машины он стал названивать сестре, но пробился лишь с третьей попытки.
— Я уехал, — сообщил Алекс.
— Счастливого пути.
— Будем на связи, да?
— Конечно.
— Значит, ты займешься тетрадью?
— Я уже сказала тебе, — в голосе Кьяры почувствовалось раздражение. — Сделаю все, что могу.
— Держи меня в курсе.
— Хорошо.
— Как только что-то прояснится — сразу сообщай.
…Восстановление поврежденного многостраничного документа — дело непростое, Алекс понимал это. Оттого в первый месяц и не тревожил сестру расспросами о тетради сторожа. Он плотно занялся изучением справочников по радиоделу и даже успел попрактиковаться в радиоклубе Тренто, куда ездил теперь каждые выходные, к вящему неудовольствию Ольги и ее брата Джан-Франко. Результатом всей этой титанической деятельности стало разрешение на собственную радиостанцию. Алекс собрал ее своими руками, и самым удивительным оказалось то, что радиостанция заработала! А ведь еще совсем недавно он не знал, что такое трансивер [7] , и понятия не имел, как выглядит телеграфный ключ. Еще некоторое время ушло на детальное изучение радиолюбительских диапазонов: самым подходящим оказался диапазон 3,5 МГц, отлично работающий по ночам. Днем Алекс работает, часть вечеров проводит с Ольгой, так что на внезапно возникшее хобби только ночь и остается.
7
Приемо-передаточное устройство.
Первый сеанс оглушил Алекса.
Стоило ему надеть наушники, как в них сразу же заворочался сухой треск азбуки Морзе. Поначалу она показалась Алексу самой настоящей абракадаброй. К счастью, это не продлилось долго: молодой человек проявил несвойственную ему настойчивость и упорство в постижении основ радиолюбительства. Месяц труда — и «читать» эфир оказалось не сложнее, чем подслушать чей-то разговор на кассе в супермаркете. Больше всего Алекса радовали радиосеансы с любителями из совершенно экзотических уголков мира вроде Океании и острова Пасхи. После них он чувствовал себя самым настоящим путешественником. Куда там Кьяре с ее навязшими на зубах Непалом и Тибетом. Кьяра барахталась в бассейне Амазонки? Что ж, у Алекса имеется симметричный ответ! Он начинается с бразильских позывных PPA-PYZ. Кьяра никогда не была в Полинезии, на островах Кирибати (T3A-T3Z), а Алекс установил связь и с ними. Неизвестно, соберется ли Кьяра поехать в Восточный Тимор (4WA-4WZ), говорят, там неспокойно. Может, и соберется в отдаленном будущем, а Алекс практически побывал там уже сегодня.
Каждую ночь аппаратный журнал Алекса пополняется на несколько новых стран, в нем уже значатся:
Мадагаскар (6XA-6XZ)
Сенегал (6WA-6WZ)
Западное Самоа (5WA-5WZ)
Лесото (7PA-7PZ)
Сингапур и Суринам (S6A-S6Z и PZA-PZZ соответственно).
Это то, что касается географической экзотики, а уж в Европе Алекс вообще у себя дома. Он с увлечением собирает и рассылает QSL-карточки [8] , некоторые из них — самое настоящее произведение искусства, с самодельными забавными рисунками и фотографиями. Насмотревшись на карточки своих невидимых собеседников, Алекс всерьез задумывается о продвинутом дизайне собственных.
8
Документ, подтверждающий сеанс радиосвязи.
Иногда Алекс засыпает у радиопередатчика, а если все же оказывается в кровати, то его последней мыслью перед сном частенько становится следующая: радиосеансы с незнакомыми ему людьми гораздо интереснее, чем бдения с Ольгой у телевизора. До следующей мысли (женитьба на Ольге — дурацкая затея, надо бы отказаться от нее, пока не поздно) он, как правило, не добирается.
Подвижек с тетрадью тоже нет.
Время от времени Алекс шлет сестре письма с единственным вопросом:
«Как продвигается расшифровка? Есть результаты?»
Ответы Кьяры не блещут разнообразием, самый расхожий из них:
«Пока ничего утешительного сказать не могу. Все оказалось сложнее, чем я думала».
Утешение приходит неожиданно. От человека, о котором Алекс приучил себя не думать в последнее время.
Оно настигает Алекса в судьбоносный день похода в супермаркет за продуктами.
Кроме сыра, хлеба и вина Алекс прикупил еще и большую корзину для пикника, они с Ольгой собирались на пикник в ближайшее воскресенье. Всем предыдущим пикникам не хватало именно этого, чтобы картинка получилась идиллической: корзины. Корзину для пикника невеста Алекса рассматривает как одну из незыблемых семейных ценностей. Она уверена, что плетеная емкость со множеством отделений и кармашков — показатель серьезности и взвешенности отношений. На чем зиждется эта идиотическая уверенность, Алекс не знает.