В плену у живодеров
Шрифт:
– Думаете, получится?
– Давайте попробуем. А как вы со своей командой?
– Попробуем тоже укрыться. Там в машинном мой человек. Когда дадите команду мотористам подниматься и застопорите ход, он мне сообщит. Ну, успеха вам!
– Вам тоже, – ответил капитан.
Судно сильно потеряло ход, и крен стал уже угрожающим. Радовало то, что «Охотск» не зарывался носом, а постепенно погружался всей своей передней частью. Это означало, что и погружаться он будет постепенно, а не встанет на нос. В противном случае судно просто переломится надвое – тогда гибель неминуема. На «Охотске» начался пожар. Дым и огонь выбивались
– Рэмбо, Глаз, прекратить огонь. Ко мне, – приказал Торин, решив начать имитировать постепенную гибель обороня-ющихся.
Когда Доронин и Веденеева добрались до командира, скалы по курсу судна были уже хорошо видны.
– Тонем, командир, – констатировал Доронин, откашливаясь и отплевываясь.
– Капитан ведет судно туда, где небольшие глубины, – проигнорировал Торин очевидное замечание, – думаю, что мы ляжем на дно полностью, но неглубоко. Экипаж запрется в герметичных каютах, и мы тоже. Попробуем продержаться до затопления внутренних помещений, а когда пираты уйдут, выберемся.
– А если затопит полностью? – спросила Ирина.
– Не затопит, – успокоил ее Доронин, – воздушные колокола останутся по– любому, а на небольшой глубине переборки выдержат давление. Посидим по шею в воде, вот и все.
– Вы спускайтесь и подберите помещение для группы, – приказал Торин, – я буду постепенно всех снимать и отправлять вниз. Если меня не будет, запирайтесь.
– А вы? – насторожился Доронин.
– Я найду способ, – ответил Торин, – но сначала я должен убедиться, что пираты поверили в нашу гибель. Давайте, ползком!
Когда спецназовцы ушли, Торин еще раз оглянулся на скалы. Клочок суши в океане был уже близок, но судно шло с замедлением. Машины не справлялись.
– Крыс, через пять минут прекращаешь огонь и скрытно ко мне, – передал Торин, решив, что за это время судно совсем потеряет ход и начнет погружаться более интенсивно.
– Понял! – бодрым голосом ответил Привалов и пропел фальшивым голосом: – Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…
Еще несколько минут Привалов активно отстреливался то с одного борта, то с другого. Потом неожиданно появился около Торина.
– Что делаем дальше, командир? – деловито спросил он, меняя пустой магазин автомата на полный.
– Дальше идешь вниз и задраиваешься вместе с остальными. Выбираться наружу по обстановке.
– Понял, – кивнул головой Привалов, – теперь мы – моряки-подводники.
– Дед, я Повар, – неожиданно позвал Корнеев, – машины стопорим, мотористы пошли наверх. Я тут нашел, во что связь упаковать, чтобы вода не попала.
– Понял, иди к нашим. Рэмбо, напомни еще раз капитану, чтобы без нашей команды не пытались выбираться из затопленных помещений. Пусть держатся до последнего.
– Дед, я Рэмбо, понял передать капитану, – ответил Доронин.
До скал оставалось не больше ста метров, когда судно совсем перестало двигаться вперед. Торин оглядел палубу. Его взгляд натолкнулся на тела убитых моряков. «Спасибо, ребята, за помощь, – мысленно обратился Торин к погибшим, – теперь еще раз поможете». Он рассчитывал, что всплывшие вокруг судна тела наведут пиратов на мысль, что весь экипаж погиб.
Судно стало погружаться быстрее, волны уже захлестывали носовую часть палубы. Торин собрался уже спускаться вниз, но неожиданно мучившая его в последнее часы мысль приобрела форму решения. Риск, конечно, был, но это был оправданный риск, в результате которого он мог получить представление о всей предыстории сегодняшних событий. Если уж получать информацию, то хотя бы из вторых рук, пока поблизости нет первых. Торин решил не спускаться вниз, а сдаться пиратам в плен. Если они заинтересованы в уничтожении группы, то захотят узнать о ней побольше, а он в то же время может попытаться выяснить побольше о заказчике этой акции. Дело осталось за малым: добиться, чтобы его не убили, а подобрали, и постараться не дать себя убить потом.
Пиратские катера окружили гибнущий корабль и не двигались. Торин осторожно, чтобы не вызвать в свою сторону стрельбу раньше времени, стал пробираться в дыму за судовую надстройку. Он решил обозначить свое присутствие в последний момент, когда судно совсем скроется под водой.
Когда Горбачев получил сообщение Торина, что сухогруз тонет, то с трудом справился с охватившей его паникой. Командиру стоило определенных трудов и красноречия убедить молодого человека не бросаться на помощь, а ждать команды. Торин обрисовал ситуацию как совершенно безопасную и велел беречь катер. Также Торин запретил ему самому вызывать группу.
Отключившись, Горбачев снова занялся своим компьютером. Наконец с телефона Родзевича поступил звонок на другой телефон. Программа автоматически спросила решения зафиксировать второй номер и поставить его на запись и оцифровку голосовой информации. Горбачев дал добро и стал слушать разговор, не забывая поглядывать в бинокль по сторонам.
– Ну, что, генерал, решил свою проб-лему?
– Да, решил, угрозы с этой стороны не будет.
– Хорошо, спи спокойно. Груз пошел, через десять дней получишь свою долю. Учти, что ты ничего не знаешь, даже если к тебе и придут с вопросами.
– Могут прийти? – заволновался Родзевич.
– Это я так, на всякий случай. Все схвачено, все оплачено. За мной стоят солидные люди, которые тоже в этом заинтересованы, потому что привыкли вкусно кушать. Будь здоров.
«Интересно, – подумал Горбачев, – в каких это темных делишках замешан Родзевич? Значит, Торин подозревает его в чем-то, потому и велел послушать телефон. Но он дал и телефон Трещева, и даже президента. Что же там у нас в Питере творится и почему это беспокоит Торина?» Неожиданно поступил вызов на телефон абонента Родзевича.
– Слушай, паскуда, и молчи, – раздался в трубке развязный голос, – ты полез не в свой огород и сорвал чужую морковку. У нас так дела не делаются. Из-за тебя кое-кто потерял очень большие бабки, и он очень этим недоволен. Сейчас сиди и не дергайся. Скоро тебе позвонят и забьют стрелку, на которую тебе лучше прийти. У тебя есть немного времени, чтобы собрать компенсацию. Дергать из страны не советую.
«Вот оно что, – догадался Горбачев, – значит, Родзевич на криминал вышел. Если, конечно, два разговора между собой связаны. Если нет, то все равно Родзевич общается с ребятами, которые занимаются темными делишками. На одного из них только что капитально наехали. Очень возможно, что по тому делу, где и Родзевич замешан».