В погоне за преступником
Шрифт:
— Этот человек здесь? — спросил старый полуслепой граф.
— Да, папа, — ответил мнимый сын.
— Вы ищете место? Приходилось ли вам служить камердинером?
— Так точно, ваше сиятельство. У меня имеются самые лучшие рекомендации, — сказал Пинкертон.
— Как вас зовут?
— Генри Тейлор.
— Вы англичанин? — спросил, в свою очередь, молодой «граф».
— Точно так, хотя вот уже шесть лет как служу в Германии.
— Гайно, сын мой, нравится тебе этот человек?
— Хм…
Похоже, молодой «граф» хотел сказать что-то другое, но, видимо, передумал, увидев на лице посетителя обращенную к нему немую просьбу.
— Можете ли вы сейчас приступить к исполнению своих обязанностей?
— Точно так. Я уже восемь дней без места.
— Тогда я вас беру, — решил граф Бодо фон Морбург. — Я недоволен моим камердинером, и он может сейчас же уходить, я прикажу его рассчитать. Вас, конечно, я буду звать Жан, так как привык к этому имени.
— Покорно благодарю, ваше сиятельство, — сказал Пинкертон, — и надеюсь, что вы будете мною довольны.
Новый лакей пошел за своими вещами. Когда он убедился, что за ним никто не следит, то прямо поехал в гостиницу, где остановился настоящий молодой граф Морбург. Там Пинкертон обрисовал ему положение дел, потом взял два плохоньких серых чемодана и поехал на извозчике к графскому дому.
Полчаса спустя он уже щеголял в графской ливрее, но работы в этот день у него почти не было.
Спенсер окликнул его, хлопнул по плечу и сказал, улыбаясь:
— Слушайте, дорогой Тейлор, вы — мой должник: вы всецело обязаны мне тем, что получили это прекрасное место. Впрочем, я помог вам потому, что люблю англичан.
Пинкертон низко поклонился:
— Я от всей души благодарен вам, ваше сиятельство, и не забуду того, что вы для меня сделали.
Спенсер повернулся и собрался уже уйти, как вдруг на лестнице появился его личный лакей. Это был человек с приземистой крепкой фигурой и крайне хитрым лицом.
— Ты весьма кстати пришел, Вильям! — воскликнул Спенсер. — Ступай ко мне в комнату, мне надо с тобой поговорить. Через пять минут я приду.
Лакей поклонился и поднялся наверх. Пинкертон невольно сжал кулаки, так как понял, что этот Вильям и есть сообщник Спенсера, что это его удар поверг его на пол в Центральной гостинице Нью-Йорка.
«Погоди же, братец, — подумал он, — удар этот я верну тебе с процентами».
Тем временем Спенсер скрылся в комнате старого графа. Тогда Пинкертон бесшумными шагами стал подниматься вверх по лестнице: он должен был знать, — на всякий случай, — что Спенсер собирался передать своему сообщнику.
Он видел, как лакей вошел в одну из комнат второго этажа, и тут же тихо пробрался в соседнее помещение. Отсюда в спальню мнимого графа вела дверь, завешанная портьерами.
В спальне на кушетке лежал Вильям в самой непринужденной позе. Он курил сигару своего «господина» и небрежно выпускал дым. Когда несколько минут спустя в комнату вошел его «барин», он даже не встал с места.
— Как дела? — дружески спросил он «графа». — Что ты хотел мне сказать?
— Настало, наконец, время для выполнения нашего замысла, — сказал Спенсер, усаживаясь возле Вильяма.
— Значит, сегодня ночью все должно быть сделано?
— Обязательно! У старика в несгораемом шкафу сейчас лежит громадная сумма денег. Сегодня вечером в ресторане «Кайзеркеллер» я встречаюсь с компанией аристократов, с которыми познакомился через старика. Этим моя непричастность будет вполне доказана. Ты же достанешь ключи из брюк старика, которые висят около его постели, и пойдешь в соседнюю комнату, к несгораемому шкафу. Возьми все, что там найдешь, и спрячь хорошенько. Если старик проснется, успокой его навеки!
— Согласен, — ответил сотоварищ, — но с условием, что половина — моя. Иначе и рук марать не буду.
— Хорошо, — сказал Спенсер. — Только сделай все чисто: тогда ты навсегда освободишься от зависимости, в которой сейчас находишься.
— Тогда уж я основательно поработаю и не оставлю в шкафу старика ни гроша!
— Часа в два я вернусь домой. К этому времени все должно быть закончено.
— Ладно, — согласился Вильям. — Весьма кстати рассчитали сегодня старого камердинера Жана.
— Преемник его совсем не опасен, — сказал Спенсер, потирая руки. — Судя по его лицу, он любит выпить, и я думаю, что этим вечером несколькими стаканами рома ты его полностью обезвредишь.
— Будет исполнено!
— Кажется, условились обо всем… Ну а теперь ступай исполнять свои обязанности: надо избегать всего, что может возбудить подозрение.
Пинкертон решил, что слышал достаточно. Он покинул свою засаду, вышел из комнаты и быстро спустился с лестницы. Вскоре появился и Вильям. Новому камердинеру не трудно было заметить, что лакей молодого «графа» желает с ним подружиться.
— Послушайте, Жан, — сказал ему Вильям, — давайте посидим сегодня вечерком в столовой. Я ведь тоже англичанин, и мы за бутылочкой доброго виски вспомним нашу родину, потолкуем!
Пинкертон охотно согласился. Часть вечера он провел возле старого графа. Мнимый графский сын зашел попрощаться перед уходом в «Кайзеркеллер». Старик, конечно, не подозревал, какая опасность грозит ему. С помощью лакея он разделся и лег в постель, около которой, по его указанию, камердинер повесил его платье.