Шрифт:
Николай Томан
В ПОГОНЕ ЗА ПРИЗРАКОМ
В кабинете полковника Осипова
Время перевалило за полночь. Все сотрудники генерала Саблина давно уже разошлись по домам. Один только полковник Осипов все еще оставался в своем кабинете, ожидая важного донесения.
Письменный стол его был освещен настольной лампой из темной пластмассы. Лучи света, падая на поверхность стола из-под низко опущенного колпачка, казалось, впитывались зеленым сукном, и лишь белый лист бумаги отражал и слабо рассеивал их по кабинету.
Полковник
Чистый лист бумаги, казавшийся на темно-зеленом фоне настольного сукна самим источником света, как бы гипнотизировал Осипова. Полковник время от времени подходил к нему, готовый записать так долго продумываемую мысль, но всякий раз, когда уже брался за перо, внутренний голос убеждал его, что мысль его недостаточно созрела, загадка далека от решения и выводы слишком скороспелы.
И снова этот седой, слегка сутуловатый человек, с усталыми глазами, принимался ходить по кабинету, подолгу останавливаясь у окна, за которым все еще не хотела засыпать большая, шумная площадь.
"Только бы он пришел в сознание!-уже в который раз мысленно повторял Осипов, наблюдая, как внизу, за окном, мелькают яркие огоньки автомобильных фар.-Все могло бы тогда проясниться..."
Решив позвонить в больницу, он уже взялся было за трубку, но тотчас же отдернул руку - ни к чему это: было бы что-нибудь новое - ему немедленно сообщили бы.
И он снова зашагал по кабинету, думая все о том же: "Кто такой этот Мухтаров? И почему он бредит такими странными стихами: "Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах"? Или вот еще такая строка: "Шумно оправляя траур оперенья своего..." Как угадать по этим строчкам, какие мысли приходят на ум Мухтарову? И почему он произносит только эти стихи? Ни одного другого слова, кроме стихов... А томик американских поэтов, который нашли у него? Может быть, существует какая-то связь между этой книжкой и его стихотворным бредом? Но какая?.."
Полковник не один раз уже перелистал этот томик стихов, но, какое он имел отношение к бреду Мухтарова, установить не смог. Вчера книгу подвергли исследованию в химической лаборатории, но и это не дало никаких результатов. Теперь она находилась у подполковника Филина, специалиста по шифрам.
Филин высказал предположение, что с помощью одного из стихотворений, входящих в книгу, могла осуществляться тайная переписка. Он даже допускал мысль, что именно этим методом была зашифрована радиограмма, перехваченная несколько дней назад в районе предполагаемого местонахождения знаменитого международного агента, известного под кличкой "Призрак". Догадка Филина не была лишена оснований. Осипов и сам допускал мысль, что Мухтаров предназначался в помощники Призраку; его ведь выследили в поезде, уходившем в Аксакальск, то есть именно в тот район, где находился Призрак.
И все могло бы обернуться по-другому, если бы Мухтаров не догадался, что за ним следят. Но он почувствовал это и, пытаясь уйти от преследования, неудачно выпрыгнул из вагона на ходу поезда. Теперь в бессознательном состоянии лежал он в больнице, и врачи не ручались за его жизнь.
В карманах пострадавшего обнаружили паспорт на имя Мухтарова, удостоверение и железнодорожный билет до Аксакальска. В чемодане нашли портативную радиостанцию и томик избранных стихотворений американских поэтов.
Был уже второй час ночи, когда в кабинете Осипова зазвонил телефон. Полковник торопливо схватил трубку, полагая, что звонят из больницы. Звонили, однако, из шифровального отдела.
– Разрешите доложить, Афанасий Максимович, - услышал он голос Филина. Подполковник был сильно контужен на фронте в годы войны и слегка заикался в минуты волнения.
– Докопались до чего-нибудь?
– нетерпеливо спросил его Осипов.
– Так точно. Выяснилось наконец, что Мухтаров произносит в бреду строки из стихотворения "Ворон" Эдгара По...
– Ну и что же?-перебил его Осипов.-Удалось с его помощью прочесть перехваченную шифрограмму?
– Нет, не удалось. Видимо, стихотворение Эдгара По не имеет к ней никакого отношения.
– Так, так...
– разочарованно проговорил полковник.-Сообщение не очень-то утешительное...
Едва он положил трубку на рычажки телефонного аппарата, как снова раздался звонок. Полковник почти не сомневался теперь, что на этот раз звонят из больницы. Предчувствие не обмануло его.
– Это я, Круглова...-торопливо и сбивчиво докладывала дежурная медсестра.
По ее голосу Осипов догадался, что в больнице произошло что-то особенное.
– Знаете, что случилось? Мухтаров умер только что...
Надежда напасть на след Призрака с помощью Мухтарова рухнула, и Осипов не сдержал тяжелого вздоха.
– Приходил ли он хоть перед смертью в сознание?
– спросил полковник уже без всякой надежды.
– Нет,-поспешно ответила Круглова.-Только по-прежнему бредил стихами. Может быть, он поэт какой-нибудь?..
– Люди такой профессии не бывают поэтами!
– убежденно произнес Осипов. Какие же стихи говорил Мухтаров? Всё те же?
– Я записала. Сейчас прочту, только тут тоже всё разрозненные строки: "Гость какой-то запоздалый у порога моего, гость-и больше ничего"... Похоже, Афанасий Максимович, что он это сам сочинил, - заключила Круглова.
– Наверно, под "гостем" смерть свою имел в виду.
– Это все, что он произнес?
– Нет, еще четыре строчки:
Согнется колено, вихляет ступня,
Осклабится челюсть в гримасе,
Скелет со скелетом столкнется, звеня,
И снова колышется в плясе.