В погоне за Солнцем (другой перевод)
Шрифт:
Еще один связанный с глобальным потеплением фактор, который может парадоксальным образом ускорить наступление нового ледникового периода, – огромные запасы замерзшей воды в Антарктике, простирающиеся на несколько километров в глубину. По мере медленного продвижения льда в сторону океана он тормозится прибрежными слоями. Подъем уровня моря может разрушить прибрежные слои льда и вынести эти гигантские ледники в открытое море, что способно радикально понизить температуру. Есть и другие сценарии наступления ледникового периода, в которых не участвует глобальное потепление – ни вызванное человеческой деятельностью, ни какое-либо другое. “Ледниковые циклы запускаются небольшими периодическими изменениями земной орбиты”, – пишет Колберт, и они “изменяют распределение солнечного освещения на различных широтах в различные времена года и происходят согласно полному циклу, который завершается за сотни тысяч лет” [951] .
951
Kolbert, Field Notes from a Catastrophe. Р. 32.
Нынешнее состояние наших технологий
952
Wildavsky, But Is It True? Р. 352–353.
953
Nigel Calder, The Weather Machine. London: BBC, 1974. Р. 76.
954
Джойс Дж. Улисс. Пер. С. Хоружего, В. Хинкиса.
И вот здесь Пирс Корбин, несмотря на всю свою эксцентричность (британский Метофис назвал его “сумасшедшим ученым”), оказывается незаменим. В отличие от Метофиса он считает Солнце ключевым фактором в климатических изменениях. Хотя он скрытен в отношении своих методов, известно, что прогнозы Корбина строятся на предположении, что нашим климатом управляют солнечные частицы и магнитные связи между Солнцем и Землей на любом временном отрезке – от дней до сотен и тысяч лет. Солнечные частицы сильно подвержены изменениям в земном магнитном поле, особенно сдвигам магнитных полюсов и отклонениям частиц вблизи экватора. Корбин изображает солнечные вспышки и прочие коронарные выбросы, с удовольствием отмечая каждый последующий фактор. “Имеется двадцатидвухлетний цикл, Луна, магнитное поле Солнца – все это воздействует на погоду. Нельзя забывать и об ударных волнах в солнечном ветре, известных как “красные пики”, и о наклоне самой Земли”. Чем сильнее магнитное поле Земли, тем больше частиц оно собирает из солнечного ветра; чем больше частиц собирается, тем более теплой становится Земля. Магнитная активность Солнца более чем удвоилась с 1901 года, напоминает Корбин, усилив поле в 1,4 раза с 1964 года, и имеются растущие свидетельства того, что эта активность достигает сейчас своего восьмитысячелетнего пика.
У Корбина, разумеется, тоже есть на счету неправильные прогнозы – снежная Пасха в 1989 году и “неистовая погода” в сентябре 1997-го: оба периода оказались тихими и теплыми. Но записи Метофиса значительно хуже, они обеспечивают прогнозами погоды Би-Би-Си с 1923 года, но эта франшиза вновь открыта для претендентов после особенно неудачного 2009 года: Метофис предсказал “лето шашлыков”, которое оказалось таких холодным и мокрым, что пришлось извиняться; видимо, вследствие этого Метофис предсказал мягкую зиму – последовал самый холодный январь за последние двадцать три года. Недавний опрос показал, что 74 % опрошенных считают прогнозы Метофиса в целом неточными [955] . Лучшую репутацию среди погодных прогнозистов еще нужно поискать.
955
The Week. 2010. 20 февраля. Р. 13.
В этой чрезвычайно обостренной дискуссии одно, на мой взгляд, работает в пользу Корбина – факт, что первый доклад IPCC полностью игнорировал изменчивость Солнца, а недавние “Резюме для политиков” упоминают солнечный свет только мельком, не говоря ни о частицах, ни о магнитном поле [956] . На Копенгагенской конференции в декабре 2009 года акцент делался на антропогенных факторах потепления, а солнечные факторы практически даже не упоминались [957] .
956
IPCC, Summary for Policymakers, Climate Change 2007: The Physical Science Basis. Contribution of Working Group 1 to the Fourth Assessment Report of the Intergovernmental Panel on Climate Change. Cambridge and New York: Cambridge University Press, 2007.
957
См.: Elizabeth Kolbert, The Copenhagen Diagnosis: Sobering Update on the Science, Yale Environment 360. 2009. 24 ноября,msp?id=2214
Но для Корбина любое явление на Солнце считается ключевым для понимания того, что мы можем ожидать на Земле. В мою последнюю встречу с ним в марте 2009 года он был увлечен двумя новыми областями исследований: первая – воздействие Луны на солнечный ветер и магнитное поле Земли, иногда оно оказывается достаточно сильным, чтобы нарушить силовые линии, протягивающиеся от Солнца к Земле; вторая – то, что Корбин назвал “нагреванием виртуальных частиц”: заряженные солнечные частицы меняют поток тепла от экватора к полюсам, воздействуя таким образом на циркуляцию тепла на земном шаре.
Послужной список Корбина в прогнозах погоды (он ожидал, что в 2010 году его “доля” успешных предсказаний составит 80 %; как заявил канал ABC News, “он не идеален, но весьма хорош”) свидетельствует о его правоте и недооценке IPCC солнечного воздействия – вопрос только в степени этой недооценки. Сами Соланки, директор авторитетнейшего немецкого Института Макса Планка, занимает нейтральную позицию: “Повышение яркости Солнца и рост уровня так называемых парниковых газов повлияли на изменения в земной атмосфере, но невозможно сказать, чье влияние больше”. Тимоти Паттерсон, директор Центра геонаук Оттавы – Карлтона в канадском Карлтонском университете, более однозначно встает на сторону Корбина. “Солнечная активность превосходит любое воздействие, которое могла оказать или еще окажет двуокись углерода. Если мы столкнемся даже со средним солнечным минимумом, – говорит он, имея в виду период минимальной активности солнечных пятен, – мы станем свидетелями значительно более тяжелых последствий, чем те, что подразумевает “глобальное потепление” [958] . Чтобы закончить этот список игроков первой лиги, приведу фразу Вилли Суна, климатолога и физика Солнца из Гарвард-Смитсоновского центра астрофизики: “Билл Клинтон часто подводил итоги в политике, говоря: “Это экономика, дурак!” Теперь мы можем смело подытожить все эти климатические изменения словами: “Это Солнце, дурак!” [959] .
958
The Sun Also Sets, Investor’s Business Daily. 2008. 7 февраля.
959
Вилли Сун, письмо автору 7 мая 2009 года.
Кому же в итоге верить – тем, кто вместе с IPCC считает, что спровоцированное человеком глобальное потепление “есть твердый как камень факт, который можно потрогать руками” [960] , или тем, кто считает спекуляцию на этих страхах мошенничеством? Что нас ждет, очередной ледниковый период или поджаривание планеты? Или и то и другое одновременно? Вспоминается рассуждение великого математика и философа Альфреда Норта Уайтхеда: “Нет абсолютных истин, есть лишь полуистины. Попытки трактовать их как окончательные истины радуют только дьявола”. Две крайние точки зрения очевидны. Одна рисует мрачную картину, скрытую в словах Ревелла: “Мы на развилке истории”; другая близка к ее полному отрицанию. Одна сторона собирает ученых, которые верят в антропогенные причины климатической катастрофы и ощетиниваются картами, графиками и данными, а другая предъявляет свой список экспертов, которые разворачивают набор карт, графиков и прочих исследований, чтобы отстоять собственную аргументацию, – обе стороны рычат, что противник жестоко заблуждается [961] .
960
Weart, The Discovery of Global Warming. Boston: Harvard University Press, 2008. Р. 196.
961
В ноябре 2009 года хакерская атака сделала публичными тысячи писем и документов отдела климатических исследований Восточноанглийского университета, из которых было ясно, что исследователи скрывали или даже искажали исходные данные, но протест был излишне горячим – имеется масса других хороших данных для рассмотрения.
Единственное, что мы можем определенно сказать, – что наука никак не определилась, да и как она могла бы, когда нам еще так много всего неизвестно? Судя по тому, что я узнал за последние восемь лет от наблюдателей в Таксоне и на Маут-Уилсон, астронома-иезуита в Кастель-Гандольфо и погодного аналитика в Восточной Англии, физиков в Пасадене и ученых в Китае, Японии, Индии, Западной Европе, России и Южной Африке, совершенно очевидно, что пока нигде в этом потоке информации еще не существует никакой адекватной теории. Мы до сих пор находимся в процессе понимания климата. Я считаю, что мы на свою погибель упускаем контроль за парниковыми газами, а также верю, что то, что десять лет в начале XIX века стали самыми жаркими за последние сто сорок лет, – это повод для беспокойства. Хотя, как отмечал Роберт Кунциг в своем исследовании мирового океана, “возможно, через сто лет наше беспокойство по поводу углеродного загрязнения заставит усмехнуться наших праправнуков, как мы сами смеемся сегодня, читая прогнозы о городских улицах, заваленных лошадиным навозом, сделанные до появления автомобилей” [962] . Возможно, это форма самомнения – приписывание таких явлений, как климатические сдвиги, в первую очередь причинам человеческого происхождения.
962
Robert Kunzig , Mapping the Deep. Р. 318–319.
Но один факт во всей этой дискуссии звучит ясно и неоспоримо: мы очевидным образом полностью находимся в объятиях Солнца, в окружении его атмосферы и ветра, в волнах его вещества, и мы должны признать – светило остается самым главным фактором влияния на наши жизни и на наш климат.
Глава 31
За пределами невозможного
Закон № 1. Если заслуженный, но престарелый ученый говорит, что нечто возможно, он почти наверняка прав. Если же он говорит, что нечто невозможно, он почти определенно ошибается.
Закон № 2. Единственный способ установить границы возможного – попытаться сделать шаг за эти границы.
Закон № 3. Технология, значительно превосходящая по уровню известные нам, неотличима от магии.
963
Arthur C. Clarke, Astounding Days: A Science Fictional Autobiography. London: Gollancz, 1989. Р. 207.