В походах и боях
Шрифт:
Растревожили память следы слащевских окопов. Мой спутник тоже о чем-то задумался. Конечно, у него были другие воспоминания. В то время, когда мы воевали на Перекопе с белогвардейцами, он был мальчишкой и лишь мечтал посвятить себя военному делу. Он жил в Средней Азии, где все героическое, беззаветно преданное народу, олицетворялось в образе бесстрашных кавалеристов - грозы басмачей. Не достигнув комсомольского возраста, он сбежал из дому в воинскую часть. Командиры разглядели в мальчике талант, послали в кавалерийскую школу. Не хотели его туда принимать. Но знаете, как в песне: "Кто хочет, тот добьется". Несколько месяцев мальчишка посещал занятия, не будучи зачисленным, пока старший потока не сказал ему:
– Почему нарушаешь порядок, где ночуешь? В общежитии полагается быть курсанту. Сегодня
Так его "зачислили решением снизу". Потом служба, кавкурсы, полк в Уссурийском крае, где учили тому, что нужно на войне. И вот грянула гроза, и он уже комдив. Скажу сразу, что несколько месяцев спустя, в конце 1941 года, А. Н. Первушин принял командование армией и провел с ней одну из очень интересных десантных операций{2}. Такой стремительный рост молодого командира, несомненно, свидетельствует о даровании. Но и дарованию ведь нужно время, чтобы развернуться и войти в силу на новом, высоком поприще. А это, поверьте, очень трудное дело. Тот же генерал Первушин говорил мне, когда встретились уже после войны:
– Боже мой, как было тяжело, когда назначили с дивизии на должность командующего армией! Видимо, сделали это потому, что я все-таки знал Крым, да и людей тогда, вы помните, недоставало. Мне-то от понимания этого факта не было легче. Армия на плечах! Десант в перспективе... Вспоминаешь, и даже сейчас оторопь берет. Да ведь вы сами это перечувствовали.
Действительно, мне несколько раньше тоже пришлось пережить нечто подобное.
Не так давно, в шестидесятых годах, на одном из приемов в честь гостей, прибывших из Народной Республики Болгарии, собралась группа советских добровольцев "испанцев". Вспоминали суровое и прекрасное время борьбы за свободу и республику в Испании, где советские добровольцы отдавали свои знания, опыт и свою кровь. Родион Яковлевич Малиновский, показывая на меня, добродушно сказал присутствующим:
– Некоторым повезло, еще не успели вернуться на Родину - пожалуйста, принимай в командование стрелковый корпус, а мне пришлось полгода в преподавателях академии ходить.
– Товарищ маршал, это же алфавит виноват - вы на "М", а я на "Б", ответил я...
...Григорий Михайлович Штерн докладывал политбюро о деятельности наших добровольцев; правительство и общественность Испанской республики писали, что они высоко оценивают роль советских добровольцев в организации вооруженной борьбы против фашистской интервенции, и лестно характеризовали многих товарищей. Была названа и фамилия автора этих строк. И. В. Сталин прервал докладчика: "Вы жалуетесь мне, что нет военных кадров. Вот вам кадры!.." Мне ничего не было известно о том, как неожиданно повернулась судьба, поскольку я в это время лежал в госпитале в Барселоне после ранения под Уэской. Но вот приехал в Москву. Вызвали в Кремль. Докостылял. Михаил Иванович Калинин вручал ордена. Помню, с какой восторженной любовью смотрели мы на Всесоюзного старосту, который воплощал в себе удивительное, захватывающее обаяние нашей партии. Слушаешь его великорусский говорок, в котором уже проскальзывают нотки старости, и чувствуешь, что счастлив. Счастлив тем, что ты - боец такой партии.
Михаил Иванович вызывал награжденных, вот раздался его голос:
– Орденами Ленина и Красного Знамени награждается комбриг Батов...
Меня в этот момент потрясло не обилие наград, в голове бился один вопрос: "Почему комбриг? Откуда комбриг? Был рядовой командир полка Московской Пролетарской дивизии, и вдруг..." Конечно, участие в вооруженной борьбе испанского народа за республику, где мне был доверен пост советника славной 12-й интербригады, а потом советника Теруэльского фронта, обогатило определенным опытом. Но долго жило тревожное ощущение, что, как говорят, хомут не по плечу. Оно вызывало одно стремление - всеми силами достигнуть уровня, которого требуют от тебя партия и страна.
Вначале мне было доверено командование 10-м стрелковым корпусом. Затем 3-м, который участвовал в боях на линии Маннергейма (1939 - 1940 гг.) ив походе за освобождение западных областей Белоруссии и Украины. Вот с таким опытом пришлось мне решать сложные задачи обороны не подготовленного к войне Крыма.
Но вернемся к Перекопу. После нашей поездки с полковником Первушиным здесь началось строительство оборонительных сооружений. Флот помог своими минными запасами. Письмо участника обороны Крыма А. Н. Мудрицкого напомнило мне, кто из наших славных моряков-черноморцев пришел на помощь сухопутным войскам. Группа минеров главстаршины Петра Семеновича Мосякина минировала Сиваш и Перекоп. По нашей просьбе завод имени Войкова отливал надолбы - двухметровые стальные чушки. Керченский горком партии направил на Перекоп группу инженеров для установки противотанковых заграждений. Рыли траншеи, ставили в них тяжелые металлические чушки, заливали их бетоном. Стрелковых частей, которые следовало бы поставить на Перекопском перешейке в оборону, у нас не было. Хуже того, по требованию командования флотом, подтвержденному приказом сверху, пришлось взять в 106-й дивизии один батальон и послать его за пределы Крыма, в Скадовск Николаевской области, для охраны этого района. 19 июля мы с комдивом провожали его в Евпаторию. Бойцы грузились на корабли. Полковник молчал, но было ясно, что на душе у него скребут кошки. Я видел, каким рукопожатием он обменялся с комбатом{3}.
Основная тяжесть оборонительных работ на перешейке пала на плечи личного состава 1-го и 2-го управлений военно-полевого строительства во главе с генералом Н. Ф. Новиковым и полковником В. П. Шурыгиным. С военными строителями трудились тысячи добровольных помощников из гражданского населения. Обеспечение рабочей силой секретарь обкома партии взял под свой личный контроль, и надо отдать должное партийной организации Крыма - она и здесь показала себя настоящим вожаком масс. На ее призыв укрепить Перекоп откликнулись тысячи людей. Преимущественно это были женщины и подростки.
Коммунисты Крыма выступили организаторами производства боеприпасов и ремонта оружия на предприятиях Симферополя, Севастополя, Керчи. Мы, военные люди, как никогда, почувствовали и увидели сплоченность и поддержку рабочего класса. С особой признательностью вспоминаю прекрасный коллектив завода имени Войкова, директора этого завода В. Д. Бакста, активных наших помощников из среды рабочих и инженеров - А. И. Болотова, Р. М. Голикова, И. П. Кизилова, С. И. Черкаса, Д. С. Волкова. Они по своей инициативе наладили на заводе производство зажигательной смеси "КС" для борьбы с вражескими танками. Много нам помогал в подготовке к грядущим боям комитет обороны Керчи, членами которого были товарищи А. Г. Осипчук, К. А. Сирота и П. А. Хватынев.
Решение о создании в Крыму Отдельной 51-й армии{4} было принято Ставкой 14 августа 1941 года в связи с угрозой, надвигающейся на Крым с суши: 9-я и 18-я армии нашего Южного фронта отступали, вражеские войска приближались к Днепру в его нижнем течении. Командующим армией был назначен генерал-полковник Федор Исидорович Кузнецов. Мне было приказано вступить в обязанности его заместителя.
Получив известие о решении Ставки, мы в Крыму вздохнули с облегчением. Создается армия, значит, прибудут войска и полуостров прикроем надежно! Лично я ждал командарма с большой надеждой, понимая, что. дело обороны Крыма требует высокой квалификации.
Первая встреча состоялась в ночь на 19 августа. Только что отгремел вражеский авиационный налет. Прибыла группа генералов - сам Ф. И. Кузнецов, член Военного совета корпусный комиссар А. С. Николаев, начальник штаба армии генерал-майор М. М. Иванов, приветствовавший меня молчаливым жестом руки (он тоже был в Испании).
Командарм привез с собой новую задачу, поставленную Ставкой войскам, и решение срочно сформировать на месте четыре крымские стрелковые дивизии.
Руководство 51-й армии оказалось в весьма трудном положении. Через две недели после его прибытия начались стычки с подходившими со стороны Днепра разведывательными отрядами 11-й армии Манштейна. Надо было создавать новые дивизии, обучать и вооружать их, в Крыму же не имелось никаких запасов оружия, даже винтовок. Соединения, пришедшие в августе с материка - две стрелковые и три кавалерийские дивизии, - были малочисленные, рядовой состав еще не обучен, материальная часть мизерная. Например, у кавалеристов совершенно не было средств связи, не было тачанок, и пулеметы возили на простых телегах. Из-за отсутствия на повозках амортизации пулеметы разбалтывались в узлах крепления и выходили из строя.