В поисках абсолютного чуда. Дилогия
Шрифт:
— Ты думаешь, что это был колдун?
— Ну не на все сто, но на грабителя или любовника не похоже. К тому же она ведь сама колдунья, ее так просто не убьешь. Получается: или наши, или они.
— Нет, если бы это был кто-то из наших, мне сообщили бы, — возразил Андре.
— Ну тогда колдун.
— А ты думаешь, колдуну могло так не повезти, чтобы билет случайно выпал из его кармана? Глава 19
Ваня прибежал домой и сразу бросился переодеваться. Только выбросив ненавистный спортивный костюм в мусорное ведро, он сообразил, что его портфель остался в школе. Он не мог найти себе места. В голове предметы то превращались в арифметические формулы, то их сменяла картина скудного убранства бабушкиной квартиры. Самой старухи дома нет — ушла к подруге и вернется только часам к шести.
Ваня хотел успокоиться, но не мог. Он метался по комнатам и думал, как отомстить. И еще он ненавидел эту квартиру. Он ненавидел и Вовку, и Дашку, которая не так все поняла. Но больше всего он ненавидел
Зазвонил телефон. Ваня пошел и взял трубку.
— Ты вернулся? — вместо приветствия спросил грубый голос бабки.
— Да, — ответил Ваня хмуро. Слезы все еще текли по щекам, голос слегка дрожал.
— Что случилось? — бабка тут же уловила его настроение. Но жалости в ее голосе нет ни на грамм.
— Баб, я это… ранец потерял и штаны порвал.
— Чего?! Да ты что, поганец, такое делаешь, ты что, в могилу меня хочешь загнать? Весь в отца своего пошел. Да ты хоть понимаешь, сколько денег будет стоить новые купить? Нет, будешь теперь на физкультуру с голым задом ходить…
— Баб, я…
— Молчи! А учебники! Ты знаешь, сколько учебники сейчас стоят? Вот оболтус. Теперь на каникулах на работу устроишься, чтобы все оплатить…
— Баб, ну хватит…
— Я тебе дам, хватит! Я тебе покажу! Ты у меня неделю в углу стоять будешь…
— Баб, ну пожалуйста…
— Замолкни! Ты вообще кто такой, чтобы меня перебивать?
В мыслях Вани воскрес случай в туалете. По щекам катились слезы, и в голове звучал голос Вовки: 'Я тебя спрашиваю, ты кто такой…'
— Что? — спросил Ваня в трубку.
— Я тебя спрашиваю, ты кто такой? — сказала бабушка.
'Ты п…ор?'
— Что ты сказала?
— Ты что глухой?! Ты кто такой, чтобы так с бабушкой разговаривать?
— П…ОР!!! — взорвался мальчик. — Я п…ор, ясно тебе!!! А ты — старая грязная сука! Вот кто ты! Ты тупая ненормальная старуха!!!
Ваня не слушал, что ему ответила бабушка. Он бросил трубку так, что по старому телефону пробежал трещина. Формулы вернулись, он видел только их мелькание. Бежать. Надо бежать из этого места. Неважно куда, он не мог оставаться здесь больше ни минуты. Он ненавидел его, как ненавидел все на свете. Перед ним, перемешиваясь математическим формулами, проносились образы. Скрюченное лицо бабушки, Вовка с широко расставленными ногами, Даша с жалостливым лицом, член, направленный в лицо. Все это замешалось с невероятным, необратимым гневом. Он посмотрел на телевизор, там выступал какой-то министр. Ваня не слышал, что тот говорит, но весь гнев сконцентрировался на этом ящике, мешавшем ему засыпать каждый день. В его теле три единицы сформировались в длинную формулу. Они переместились к двойкам и тройкам и сложились в: '2+2–3+1+2-2-1+2-1-2'. После уравнения появился знак 'равно', и кто-то вывел решение. Ноль. Ноль заполнил внутренности Вани. Он рос, распихивая остальные формулы. Ваней овладела страшная ненависть и одновременно с этим — возбуждение. Ноль продолжал расти, и вся ненависть сконцентрировалась на экране проклятого ящика. В верхнем правом углу экрана сообщалось, что идет прямой эфир. Мужчина в классическом костюме что-то говорил, но кровь, пульсирующая в голове, не давала расслышать, что. Внезапно из ноля, из того черного пространства. что очерчивает его круг, вылетело нечто черное, похожее на тень. Она устремилась к экрану и исчезла в телевизоре. А в следующую секунду министр схватился за грудь и упал. Его ударил инфаркт, он умер спустя три минуты. К нему даже не успели подъехать врачи.
Ваня в бессилии упал на пол и смотрел на экран, где бегали какие-то люди в черных костюмах. Его ненависть пропала вместе с его единицами. Вместо этого накатила волна возбуждения. От удовольствия он закрыл глаза и потерял сознание. Часть вторая: Решар
Глава 1
Решар поехал в Париж на поезде. Летать на самолетах он опасался. Все-таки он — один из старейших инквизиторов, многие колдуны знают его в лицо, а с помощью колдовства заставить самолет упасть — раз плюнуть. Нет, Решару ничего не угрожало, если бы не один маленький фактик. Дар разрушителя вероятностей справился бы практически с любым колдовством, если бы сам Решар не считал, что летать на самолетах опасно. При везении инквизитора можно не сомневаться, даже без колдовской атаки, полет для него — серьезный риск. Хотя самолеты, пожалуй, единственная в Мире вещь, страх перед коей Решар не мог подавить. Во всем остальном этот человек проявлял чудеса храбрости, по большей части, неоправданной. Сотни раз он оставался жив лишь чудом. Только потрясающая выдержка помогала в последний момент, прежде чем внеочередной колдун обрушит внеочередной дом, или зарвавшаяся нечисть захочет проверить вкус его крови. Но его тело при этом немало пострадало. Правая рука исковеркана — три пальца отсутствуют, на бедре не хватает приличного куска мяса, и оно страшно болит по ночам. Вся спина инквизитора в ожогах, пальцы на правой ноге сломаны, и неправильно срослись. Кроме этого инквизитора давно поразил рак от миллионов выкуренных сигарет, и цирроз от цистерн выпитого коньяка. Но, несмотря на это, он все еще жив, и остается одним из самых опасных людей на планете.
Решар ехал в купе один. Все же инквизитор класса А, мог позволить себе тратить большие деньги. Хотя большие, исключительно по представлениям самого Решара. Любой колдун с легкостью переплюнул бы ту сумму, что Великая Инквизиция начисляла на счет Решара ежемесячно. Просто тратить деньги ему некуда. Половину года он должен готовить новых инквизиторов, а в остальное время контролировать Норвегию. Ему дали не самый оживленный участок, что определенно не соответствовал высокому статусу инквизитора, но получилось так именно из-за этого статуса. Решар все еще силен и может в одиночку справиться даже с колдуном класса Б +, но вот здоровье его год от года подрывалось. Многочисленные болезни говорили врачам, что пациент не протянет и десяти лет, а меж тем он — почти лучший из лучших. Быть может, нашлось бы еще пара таких же инквизиторов по силе, но по опыту Решар обгонял всех, кроме Великого Инквизитора. И именно Великий Инквизитор поставил его в спокойную Норвегию, и еще проследил, чтобы колдуны знали, кто там находится. Решар гораздо нужнее в школе, чем на полевых заданиях. Как церковный пес он уже отслужил и теперь может наслаждаться заслуженной пенсией. Хотя Великий Инквизитор так же знал, если Решару полностью перекрыть кислород и заставить работать в школе круглый год, он превратится в ни на что не годного учителя. Все-таки инквизитор — это не профессия, ее нельзя бросить и наслаждаться пенсией, лежа на диване. Инквизитор — это даже не образ жизни, что не хочется менять. А даже если и хочется… Инквизитор — это инквизитор. Решар не мог перестать быть собой. Куда проще ему просто… умереть. Как и всем инквизиторам. Что они, собственно, и делали, причем, с пугающей регулярностью. Решар — лишь исключение из основного правила. Страшного правила, по которому он переживал учеников снова и снова. Поколение за поколением. Решар не завел детей, и смерть каждого ученика воспринимал, как потерю очередного сына или дочери. Они приходили к Решару в кошмарах и спрашивали, зачем он сделал их инквизиторами? Зачем превратил в несчастных самоубийц? И Решар не мог им ответить. Он просто готовил новых инквизиторов и, как все в жизни, делал это потому, что не мог не делать. Но не он мог также все время сидеть в школе и учить. И поэтому иногда, вот как сейчас, Великий Инквизитор подбрасывал какое-нибудь пустяковое дельце, чтобы Решар не засиживался. Инквизитор с легкостью выполнял задачу и получал совершенно незаслуженный по раздутости почет. Об этом знал Великий Инквизитор. Об этом знал и сам Решар. Но на этот раз никто не подозревал, насколько они ошибаются.
Вампиры. Не правда ли, даже само это слово звучит зловеще? Нет, в последнее время их серьезно романтизировали, но стоит почитать классику, вроде Брема Стокера, и тогда ночные кровососы предстают в совершенно ином свете. А точнее, в совершенно иной тьме. Страшные бессмертные нежити, пьющие кровь людей, и боящаяся дневного света. Но Решар знал, как и в вопросе с колдунами, легенды и сказки мало схожи с реальным положением вещей. Непонятно, откуда появилось все вранье про колдунов, вампиров или оборотней, но предполагалось, слухи эти распустили сами слуги Темного. Вот встретите вы человека при свете дня и, конечно же, не подумаете, что он вампир. Или обычный парень, может быть, слегка удачливей остальных, не покажется вам колдуном. Нет, вампиры должны днем лежать в гробах, а колдуны смешивать эликсиры в высоких башнях. Или, хотя бы, оборотни. Не многие знают, что как раз в полнолуние они наименее активны. И вообще фазы луны слабо влияют на детей ночи. Они, наверное, больше влияют на людей, чем на нежить. А колдуны. Ведь никто даже не предполагает, что колдовство это отнюдь не молнии, посохи и амулеты. Просто удача. И никаких тебе заклинаний, шабашей и прочей фигни. Хотя шабаши есть, но проводятся они с другими целями. По всей планете разрабатываются тысячи 'магический' техник, чтобы прикоснуться к непознанному и удивительному, а колдуны, управляющие этой планетой, сидят и смеются над человеческой глупостью. Колдовство — вещь сугубо простая, и даже более того, каждый человек — колдун. Колдовство открывает перед колдуном тысячи дорог возможных развитий ситуации и дает способность двигаться по любой из них. Звучит, может, и сложно, но на практике все проще простого.
Решар отлично понимал принципы колдовства, хоть и состоял в ряду людей, неспособных колдовать совсем. Зато он много беседовал с колдунами. Естественно, в пыточных, и естественно, перед тем, как отправить очередного на костер. Порой, колдуны искренне недоумевали, за что их казнят. Ведь они не сделали ничего плохого. В цепочке подобных разговор один запомнился лучше остальных:
— За что вы хотите меня казнить? — спрашивал у него двадцатитрехлетний парень, прикованный цепями к стене. Рядом неустанно дежурили два ученика, следящие, чтобы парень не начал колдовать. Колдун попался не слишком сильный, а ученикам наука по развитию дара.
В застенках Штаба Великой Инквизиции весьма мрачно. Естественно, они заковали колдуна в подземелье. Старые камни, покрытые зеленым мхом, факелы на стенах, жаровня с раскаленными углями — антураж инквизиторы держали со стародавних времен. А уж сколько крови пролилось на исшарканные полы, казалось, пахнет в тесной комнате вовсе не затхлостью, а именно кровью. Мерзкой колдовской кровью.
— Потому что ты враг людской, — ответствовал Решар. — Ты убийца и вор.
— Но ведь я никого не убивал! Она сама умерла. Поскользнулась на куске мыла в душе и, упав, проломила череп.