В поисках Белого города
Шрифт:
Вдруг Принцесса болезненно засмеялась, встала, подошла, положила руки ко мне на грудь:
— Я с детства мечтала найти Белый город, — сказала она, — я думала он красивый и счастливый… А там… Там… страшно. Коста, ты обманул меня, в жизни нет счастья, есть только боль… Все было напрасно! Я не хочу больше боли, Хочешь я стану твоей женщиной? Ты сильный, ты ничего не боишься… Мы уйдем в Белое братство…
— Да, как ты смеешь, — вдруг закричал Младший, — ты знаешь, кто ты после этих слов… — и он что-то сказал. Таких слов я не знал. Но видимо что-то очень страшное для женщины. Девушка вдруг закрыла лицо руками и расплакалась, но резко выпрямилась,
— Да, я такая! Но я не хочу ничего доказывать, не хочу унижаться, просить, я просто хочу спрятаться, я хочу… — рыдания заглушили слова, руками она закрывала лицо.
— Ты не смеешь… Я все расскажу, ты покрыла себя позором…
Я подошёл к мальчику и ударил его под дых. Он сложился пополам. Старший и Средний вскочили на ноги, не зная, что предпринять. Но в их глазах появилось осмысленное выражение. А я вернулся к девушке. Отнял ладони от лица и поцеловал в лоб:
— Принцесса, ты мне очень дорога. Я готов убить любого, кто обидит тебя. Но стать твоим мужчиной не могу. Ты — моя сестра. Понимаешь? У меня на родине нельзя иметь близких отношений с родным человеком. Это раз. А во-вторых, сейчас ты в отчаянии, но даже в этот минутный порыв нельзя кидаться на шею первого попавшегося мужчины. Ты сама потом себе этого не простишь!
— Но ты не первый попавшийся, ты лучше, чем тот, кого мне надо будет назвать своим мужем!
— Глупенькая, не хочешь выходить замуж, не выходи. Посмотри, какие у тебя братья, они не позволят никому обидеть свою Принцессу…
Я не договорил, девушка вдруг уткнулась мне в грудь и стала медленно сползать, она потеряла сознание. Я успел ее поддержать, уложил на землю около огня и прикрыл плащом.
— Старший, помоги, — попросил я. Старший стоял, раскачиваясь, и что-то бормотал. Рядом с ним тихо плакал Средний. По его лицу текли слёзы, и он, нагнувшись, гладил мальчика по спине, а тот ревел во весь голос: — Я поддонок, как я мог такое сказать!
Я подсел к Младшему. Обнял его: — Запомни малыш, нельзя бить женщину, когда она в отчаянии. Это только напрасные слова, которые говорит не она, а ее боль. Ты же взрослый мужчина уже должен понимать это. А знаешь, почему она подошла ко мне, потому что не верит вам, ни тебе Старший, я оглянулся на стоящих раттерианцев, ни тебе Средний, ни тебе Младший. Да, и мне не верит, просто ей страшно!
А себя не ругай, когда все кончится, и вы вернетесь домой, ты попросишь у нее прощение, и увидишь, она простит тебя, потому что поймет, твои слова тоже были напрасными, потому что тоже были сказаны от отчаяния и страха. Тебе очень больно? Прости, я не рассчитал силу удара…
Подняв на меня заплаканное лицо, парнишка, широко раскрыл глаза, стараясь вникнуть в мои слова: — И это говоришь мне ты?
Глаза его затуманились, и он упал навзничь.
— Старший, мать твою… возьми себя в руки, дети без сознания!
Жрец качаясь, как пьяница с большого бодуна, подошёл к своему мешку, долго рылся, вытащил какой-то пузырек, протянул мне, руки его ходили ходуном:
— Веде три капли, — прохрипел он, — Палетику четыре. И пусть поспят.
Я налил всем, увеличивая дозу по старшинству. Уложив своих спутников, прикрыл их плащами. Даже жрец, подчинился мне безропотно, когда я приказал ему лечь. Они уснули. Но радовался я рано. Через час, все бредили. Я так растерялся, что не знал, что мне делать. Конечно, я смогу их продержать еще какое-то время. Буду поить лобаки. И этими каплями, которые
Я отрывался от этой машинки, чтобы напоить своих спутников, и положить им на лоб холодную ткань, а потом садился и снова стучал. Так прошёл день и ночь. Когда Принцесса начала хрипеть, я испугался по-настоящему. Я чувствовал, что теряю их. Но тут послышался странный шорох. И на поляну вышли четыре раттерианца, три мужчины и одна женщина в белоснежных одеяниях. Я хотел вскочить, и не смог. Мой взгляд прилип к одному их них. Мужчина имел черные вьющиеся волосы и темные, почти черные не характерные для этого народа глаза. Именно он подошёл ко мне и спросил:
— Что случилось?
Я объяснил. Женщина склонилась поочередно над больными:
— Их надо срочно увести в Братство, — певучим голосом сказала она.
Мужчины переглянулись и светловолосые качнули головами:
— Мы хотим увидеть своими глазами, — произнес один из них.
— Это страшно, — прошептал я.
— Ворота открыты? — не слушали они меня
— Да, открыты…
— Как вы добрались туда?
— На плоту…
— Что это такое?
— Я знаю, — прервал темноволосый, и я понял. Он мидгардец. Значит, они могут меня оставить здесь? Я не верил своим глазам. В голове шумело.
Трое мужчин направились к плоту, темноволосый взял шест в руки и потряс его, определяя вес.
— Я с вами! — вскрикнула женщина.
— Нет, — я посмотрел на своего сородича, — Пожалей женщину, ей не надо это видеть.
Он кивнул, подошёл к спутнице и что-то тихо сказал, поцеловал в щёку, ловко вскочил на плот, помог белым жрецам, и они отплыли. Женщина и я смотрели на них во все глаза.
— Ты почему запретил мне поехать с ними, — спросила она, поворачиваясь ко мне. Ее лицо было спокойно, а глаза горели обидой.
— Там смерть, — попытался объяснить я. — Смотреть ей в лицо опасно для здоровья. Ты видишь, что случилось с ними, — посмотрел на своих спутников.
— Объясни… — попросила она.
— Не могу, давай, в другой раз. Лучше скажи, что еще надо сделать. Девушке совсем плохо. Её дыхание тяжелое, и слышатся хрипы.
— Хорошо, — согласилась женщина. И, тут мы замерли. Плот вдруг исчез. Был, и вот его нет! Как в кино про волшебников.
— Значит, это правда! — вскричала раттерианка, и схватила меня за руку, — ты вернул мне надежду, жизнь! Спасибо тебе, Коста!
Но тут раздался голос Младшего, который просил у кого-то прощения. И женщина метнулась к больным. Она поила их какими-то снадобьями, трогала лоб рукой, заглядывала в зрачки, ну, вполне как делал бы наш доктор, и все качала головой.
— Время уходит! — нервно приговаривала она. А потом, внимательно посмотрев на меня, дала попить какой-то кислой жидкости. Шум в голове стал утихать, и, наверное, я задремал, сказались бессонные ночи.
Очнулся от разговора, перед погасшим костром сидели серо-белые мужчины, устремив взгляд куда-то вдаль. И бледная раттерианка отпаивала их лекарствами.