В поисках правителя Хейзы
Шрифт:
– Но…, – пытаясь прийти в себе, искала я правильные слова, – зачем тебе это? А как же Эмили, вы же столько лет вместе.
Мия загрустила, отклонилась назад и, закрыв глаза, откинула голову на стену кареты.
– Да, мы через многое прошли и Огель свидетель тому, как сильно я ее люблю! Но и брата я люблю и не могу смотреть, как он мучается, как ищет пути и возможности вернуть ее, все вернуть! Он готов отдать собственную жизнь и нашу звездную систему ради этого, положить на алтарь любви все и всех. И как бы я не сочувствовала
– На все, – не задумываясь ни о чем, быстро ответила я и поняла, что это правда, и я приняла ее для себя, как только увидела его.
– Вот и хорошо, вот и отлично, – плотно сжав губы, вытянутые в тугую линию, ответила она, пряча от меня взгляд наполненный слезами. Ее правая рука слегка тряслась, но она быстро привела себя в чувство и снова улыбнулась мне открытой и доброй улыбкой, сообщив, – ну вот ты и дома, Силена. Действуй!
Забыв от поврежденной ноге, исцелившейся так же внезапно, как и растянутой, я напуганным зайцем неслась в выделенные мне апартаменты, по пути распаковывая краски, пудры и прочую ерунду. Быстро раздевшись, влетела в ванну, смешала все составляющие моего преображения и выждала пару минут, активно тряся голубую смесь в бутылке, пока она не стала равномерной. Взглянув на себя в зеркало последний раз такую, какую я помню и люблю, выдохнула, надела перчатки и принялась активно наносить неприятно и резко пахнувшую смесь на свои густые, вьющиеся, пока еще темно-русые волосы. Спустя минут двадцать мучений я наконец-то закончила и, выбросив пустую баночку из под краски сползла по стене и села рядом с мусорной корзиной, бездумно смотря в противоположную стену и ни о чем не думая, ожидая, когда же, отведенное на эту процедуру время пройдет, и я смогу оценить результат своих трудов. Время тянулось долго, как никогда прежде, даже когда я была человеком, оно пролетало мимо гораздо стремительнее. И вот, мучительные сорок минут истекли, и я принялась отмывать свои локоны от остатков краски, склонившись над раковиной. – Процедура окончена, – констатировала пустой ванной и направилась в комнату к большому зеркалу, предварительно прихватив с собой расческу.
Большое зеркало сразу меня заприметило, а я заприметила девушку, напугано смотрящую на меня из-за стекла. Выдохнув, раскрутила полотенце на голове и бросила его к ногам. По моим плечам тут же раскинулись мокрые, тяжелые локоны белого цвета и сердце замерло от восторга и разочарования одновременно. Цвет был таким, как я и хотела, но вот в отражении была уже не я, а кто-то очень похожий на Эмили, – но ведь именно этого ты и хотела? – прошептали мои губы своей зеркальной собеседнице, пытаясь улыбнуться.
Вспомнив о расчёске, я поднесла ее к концам волос, как тут же замерла, увидев, как отражение в зеркале меняется. Девушка блондинка, постепенно исчезала, ее волосы медленно, но стремительно темнели от корня, спускаясь к кончикам, до тех пор, пока каждый завиток снова не принял свой естественный темно-русый цвет.
– Нет, – прохрипела я, хватая волосы в руки и изучая их. Они действительно вернули свой прежней цвет, словно и не были основательно выжжены каких-то пять минут назад.
– Не может этого быть! – протестовала я, глядя то на отражение то на волосы в руках, но правда была на лицо, точнее на волосах!
Разозлившись, я направилась в ванну и, вскрыв новую коробку с краской, так предусмотрительно купленной мной на всякий случай, провела повторную процедуру по трансформации себя в блондинку. Снова томительные сорок минут, промывка головы и большое зеркало в комнате.
Волосы белые, легкие вьются, но как только начинают подсыхать, сразу темнеют, возвращая то, что я с таким рвением пыталась украсть.
– Не может быть! – снова прорычала я, ближе подходя к зеркалу и со всей силы ударяя по нему кулаком, отчего по нему быстро побежали, свежи появившиеся трещины.
– Так! – разозлилась я, благо краска еще осталась и отправилась в ванную комнату, чтобы провести эту процедуру в третий раз.
И вот я опять блондинка, стою перед потрескавшимся зеркалом и внимательно себя изучаю, но к моему ужасу, волосы снова становятся темными. Ничего не могу с собой поделать злоба будто парализует сознание, накрывая тело горячей волной, ноги несут меня в комнату, руки хватают первый попавшийся в них предмет, а это маленькая ваза, и швыряют ее в стену с нескрываемым удовольствием. Глаза хищно бегают по комнате в поисках новой жертвы, потом еще и еще одной, до тех пор, пока их в этой комнате не остается больше, а пол и стены не превращаются в место сражения стекла и человека. Сжимаю кулаки до боли из груди вырывается стон раннего зверя. Прижимаюсь спиной к стене и медленно сползаю по ней прямо на битое стекло. Руки непроизвольно поднимаются к голове и, скользнув по ее коже у самых корней волос стягивают их до нестерпимой боли. Я плачу, нет, рыдаю и не потому, что мне больно, хотя нет, именно потому, что мне больно, ведь я не могу ничего сделать с тем, чтобы хоть как то себя изменить и стать похожей на соперницу, а значит, Джон не сможет меня полюбить, даже заметить!
– Что же делать, как поступить? – судорожно копаюсь в своих мыслях не замечая, как руки упали на пол и нащупав острое стекло сжали его в кулаке, разрезая ладонь и наполняя и без того жуткую комнату кровавыми следами.
Конец ознакомительного фрагмента.