В поисках Совершенства
Шрифт:
Я подумала, что с удовольствием провела бы денек, слушая разговоры в этой группе.
– Есть еще группа людей, работающих с растениями и пейзажем: фермеры, огородники и садоводы. И, наконец, деловые люди: служащие, юристы, предприниматели, журналисты и профессионалы маркетинга.
Люди из всех этих групп, приходившие на семинары Уильяма, замечали, что им доступна некая невидимая и подсознательная помощь. Будучи актрисой, я знакома с концепцией шекспировской музы вдохновения, и вот каким-то образом я оказалась в одной комнате с человеком, утверждавшим, что он знает, как вступить с ней в контакт. Я слушала очень внимательно.
Я ожидала тайны, но все обучение свелось к одному слову: пауза. Все эти люди как-то обнаружили, что очень полезно помедлить несколько
Заговорила одна женщина, художница:
– Именно это я и делаю. Я делаю паузу. Настраиваюсь на «что-то еще». Если хотите, назовите это душой рисования. Это вроде как муза. Она не говорит мне, что делать или как, просто каким-то образом вдохновляет меня. Тогда, как мне кажется, я понимаю, как слиться со своим рисунком.
Дух также можно увидеть, как отпечаток для более совершенного образца во всех аспектах нашей жизни. К этому времени я уже лихорадочно записывала. Уильям объяснял в терминах, не очень мне доступных, как получается, что современная наука до сих пор толком не понимает, каким образом частицы энергии и волны объединяются, чтобы стать сцепленными атомами. Недостающее им вещество – это дева или душа атома, в котором содержится образец данного атома. Похоже на архетипы Юнга (вероятно). Я вас еще не потеряла? В душе содержится копия и магнетически притягивает к себе наилучший вероятный результат. Давайте изменим пример. Мы все «представляем себе», что должна существовать такая штука, как совершенное правосудие. Суды редко дотягивают до этого уровня, но дух правосудия все равно присутствует, причем не только в виде концепции, но и как духовная реальность, форма энергии, которая обеспечивает образец того, как должны обстоять дела. Существует образец совершенной демократии, форма парламентских дебатов, до которой, пусть не часто, всего лишь иногда, но все же дотягивает парламент. Есть дух, который обеспечивает то же самое различным элементам обрядов. Уильям подчеркнул, что в католических и православных традициях во время ритуалов присутствует «глубокая магия».
– Некоторые мистики описывали причастие, как величайший обряд западной культуры, – добавил он, объясняя, что, если снова и снова становишься частью этих ритуалов, у тебя появляется время и пространство, чтобы проникнуться ими и впитать в себя энергетику и атмосферу.
Потом мы снова делали упражнение. Мы закрыли глаза, сосредоточились на своих телах и дыхании и сидели так, пока не ощутили спокойствие, а потом стали настраиваться на атмосферу в комнате. В безмолвии собственных голов и тел мы должны были думать о «невидимом мире». Я вспомнила строчку из любимого фильма «Искренне, безумно, глубоко», когда, прогуливаясь по парку, молодой студент-испанец говорит Джулиэт Стивенсон: «Духи везде, они сейчас с нами». Я подумала, а почему это не может быть правдой? И сказала им мысленно «привет», ну, просто на случай, если они там. И мысленно поблагодарила их, на случай, если они слышат меня.
При слове «пикник» мне всегда хочется прыгать и кричать «ура!», а еще лучше, если кто-нибудь другой уже набил корзинки всякой замечательной всячиной. Нас везли в таинственное путешествие. Маленький микроавтобус и две машины, выделенные нам институтом «Светлой Жизни», отвезли нас в самую глубину острова, и мы оказались в глене Баллагласс, одном из самых красивых и еще неиспорченных цивилизацией мест, когда-либо виденных мной. Задание оказалось очень простым: наслаждаться, обращая внимание на атмосферу и духов, обитающих в этом месте. Если духи вообще существуют, там они наверняка были – там такая идиллия, что надо быть слабоумным, чтобы не поселиться в этом глене.
Я сидела на камне у водопада и смотрела, как играет вода. Неужели правда, что я вижу далеко не все? Окружающие меня деревья были окружены свечением, которое заметила даже я. Уильям говорил нам, что природные духи, такие, как феи и эльфы, очеловечены не потому, что они порхают вокруг в розовых платьицах и с розовыми крылышками, а потому что так ощущают себя души цветов. Энергия у корней деревьев обладает таким земным чувством, что люди представляют их себе в виде гномов. В лесах не живут маленькие человечки, там находится образец энергии. Я бродила от водопада к лесу, от обрушившегося гниющего дерева к зеленому анемону, только что пробившему себе путь к солнцу, и слушала не просто ушами, а всем своим существом. Я даже села напротив дерева и повторила то упражнение по обмену энергией, которое делала с банкиром из Сити и с морем. Дерево такое независимое. Корни, протянувшие так далеко и глубоко в темноте, и руки, вытянувшиеся к солнцу... Может, я смогу регулярно медитировать с деревьями в Бэттерси-Парке, впитывать их вибрации и дарить им свои?
Но я так люблю эти деревья! Будет ужасно увидеть, как красивый лондонский платан, росший там пятьдесят лет, рухнет из-за моих стрессов и усталости.
Между тем некоторые наши художники уселись и начать рисовать. Вот вы любите людей, которые могут воссоздать всю красоту пейзажа на листе бумаги несколькими штрихами графитового карандаша? Среди нас таких было двое. Я с благоговением смотрела на их эскизы и думала о недостаточности слов.
Потом мы опять погрузились в микроавтобус и направились к следующему таинственному местечку. На этот раз мы поднялись на одно из самых высоких мест острова и увидели там круг из камней, место встреч старого парламента. С этой высоты мы видели весь остров. Это было замечательное место для покоя и тишины, которые пытался вызвать Уильям. Мы съели восхитительную пищу и легли отдохнуть, и тут на меня нашло.
– Я знаю игру! – закричала я. – Берешь травинку и засовываешь ее в ноздрю спящему, чтобы он чихнул. Это очень смешно! – Я схватила травинку и ринулась вперед. Уильям смотрел на меня, не зная, то ли смеяться, то ли просто застрелить меня. Он умоляюще взглянул на Марка.
– Изабель! Иди сюда и ляг! – Марк пытался говорить очень твердо, но я уже кого-то тормошила. – Изабель! – В конце концов на него снизошло вдохновение. Он схватил стакан воды и выплеснул его на меня. Я громко взвыла.
– Типичные мальчишки! – выкрикнула я. – Никакого чувства меры! – Я схватила свой коврик и с негодованием затопала прочь, чтобы лечь подальше от них. Они добились именно того, чего хотели, и теперь могли спокойно спать.
Примерно через час мы проснулись. Над горой дул сладкий, теплый ветерок. Уильям заговорил:
– Это священное место, потому что именно отсюда защитники острова следили за ним. Во всех древних городах и городишках имелся дух, который за ними приглядывал. Мне бы хотелось, чтобы вы подумали о величине этого духа и настроились на его энергию. Делая это, думайте о том, что бы вы могли сделать для этого духа, и заметьте, что будет.
Мы сели. Я стала представлять себе, что это такое – быть этим духом и каким-то образом находиться здесь, чтобы вдохновлять и вдыхать жизнь во все, что существует в этом месте. На острове Мэн живет 70 000 человек и, если верить Уильяму, ангелы и духи каким-то таинственным образом включены в их повседневную жизнь и заботы. Мне снова вспомнился никейский символ веры: «Я верю в Господа, создателя небес и земли и всех вещей, видимых и невидимых...» Я никогда не слышала проповеди на эту тему. Может быть, священники, изучавшие ее, решили, что она слишком непостижима? Не так уж много теорий об ангелах. И слава Богу. Мы еще какое-то время посидели в молчании, вживаясь в эту сущность. И поехали домой, к чаю.
В субботу вечером мы разделились, и мы с Марком пошли с группой, опять направившейся на пляж. Это была моя идея – посидеть на берегу моря и помедитировать. Небось, думаете, что я промокла? А с чего вы так решили? Я вам уже говорила, что в медитации я совершенно безнадежна. Мне достаточно закрыть глаза и сделать два глубоких вдоха – и я сплю. Тот факт, что я сижу, выпрямив спину, а в лицо мне дует ветер, ничего не меняет. Как, интересно, я могу достичь хоть какого-то прогресса на пути глубокой медитации, если мое подсознание цепляется за каждую возможность погрузить меня в глубокий сон? «Понимание? Пф-ф», – говорит оно, и я начинаю храпеть раньше, чем сознаю это.