В постели с Кинг-Конгом
Шрифт:
– Это не мое, – выпалила я.
– Ни минуты не думал, что ты – хозяйка этого прикида, – протянул Макс. – Шмотки тебе великоваты. Но они и не мои.
– А чьи? – совершенно растерялась я.
– Чьи? – эхом повторил муж. – Дорогая, ты ничего не хочешь мне рассказать?
Я попятилась:
– Ты подозреваешь меня в измене?
Макс пнул ногой необъятные трусы:
– Я не ревнив. Но, согласись, это странно! Сначала в посудомойке обнаруживаются мужские носки, затем Фира и Муся самозабвенно играют с чужим исподним. У меня
Я ощутила себя обиженной.
– Ты мне не доверяешь? Включи логику! Если тут вещи, то где тело? Оно ушло голым?
– Не знаю, – протянул супруг, – может, оно в твоей спальне? Сидит в шкафу? Ждет ночи?
От абсурдности этого предположения я закашлялась, а Макс продолжал:
– В последнее время ты стала странной, явно что-то недоговариваешь. Зачем-то уложила Капу в своей спальне, хотя я знаю, что ты терпеть не можешь, если в твоей постели спал чужой человек, даже меня переносишь с трудом. Всякий раз, когда нам придет в голову понежничать друг с другом, мы оказываемся в моей кровати.
– Или на диване в кабинете, – напомнила я.
– Или на диване в кабинете, – повторил Макс, – но никогда в твоей опочивальне. И вдруг ты предоставляешь сакральный матрац Капе! На то есть причина?
Я отрицательно замотала головой, затем воскликнула:
– Я хотела… э… ну… в общем…
Макс приложил палец к губам:
– Тсс. Слушай дальше. Совсем недавно ты решила пойти в торговый центр, сказала: «Голова болит, лучшее лекарство от напасти шопинг». А спустя часа два я с тобой разговаривал и спросил: «Ну как мигрень, прошла?» И ты в ответ: «У меня ее не было, весь день чудесно себя чувствую». Ну, может, я не дословно процитировал нашу беседу, но смысл передал точно. Так голова ныла или нет? Где правда?
Я заморгала. Действительно, я солгала Максу, но лишь по одной причине – хотела купить ему «Фотомаску 3Д» в подарок.
– Так кто владелец одежонки? – не утихал муж.
Я схватила его за руку, довела до двери в свою спальню, пнула ее ногой и велела:
– Входи первым, обыскивай помещение, не забудь заглянуть под комод! Вдруг там лежит Дон Жуан.
Макс сделал шаг, замер, потом захлопнул створку.
– Ну? Что? – издевательски поинтересовалась я. – Там сто любовников? Рота солдат? Десять стриптизеров? Мачо всех цветов?
Муж вернулся в коридор, прикрыл дверь и неожиданно сказал:
– Лампудель, прости. Честное слово, не понимаю, откуда в нашем доме появляются чужие вещи. Но я тебя никогда не подозревал в измене. Полагал, что есть некое простое объяснение, правда, не знаю какое. Я никогда не сомневаюсь в тебе, считаю ревность глупостью. Либо ты доверяешь своей женщине, либо нет, либо живешь с ней, либо уходишь. Оставаться рядом и думать, что у жены есть сердечный друг, – нонсенс. Я хотел показать тебе, как смешно ревновать на пустом месте.
– Ладно, – смилостивилась я, – проехали. Я на собственной шкуре ощутила, как трудно оправдаться, если тебя несправедливо обвиняют. Можешь больше не подбрасывать белье и носищи!
– Думаешь, это я купил трусы с развратными кроликами, чтобы устроить спектакль? – воскликнул муж.
– А разве нет? – засмеялась я. – Все! Честное слово, больше никаких проявлений ревности. Никогда!
– Я не устраивал розыгрыш, – с самой серьезной физиономией произнес Макс, – и сейчас пребываю в недоумении.
На последних словах муж снова распахнул дверь моей спальни и вошел внутрь, я ринулась за ним, вцепилась в Макса и приросла ногами к полу.
На моей кровати в позе морской звезды храпел абсолютно голый мужчина.
– Мохов! – завизжала я. – Геннадий Петрович!
Поверьте, никогда ранее я не видела на лице Макса столь глобального удивления, как сейчас. Муж опешил:
– Ты его знаешь?
Меня затрясло, как болонку в Арктике.
– Нет, вернее, имя – да, но самого урода – нет. Сейчас объясню. Фирма «Ваш друг» доставила посылку Е. Романовой…
Слова вылетали из моего рта в ритме чечетки. Честно говоря, даже мне самой, отлично знавшей, что я говорю правду, текст казался малоубедительным, а уж Макс точно не поверит мне. Как бы поступила я, обнаружив в комнате супруга голую бабенку?
Внезапно Мохов сел и, не раскрывая глаз, произнес:
– Елка, не ори! Гостиницы дорогие! Не кудахтай! Я всего на пять дней прилетел! Успокойся! Не закатывай бла-бла!
Я коршуном напала на Мохова:
– Немедленно просыпайся!
Геннадий Петрович нехотя разлепил глаза, секунду разглядывал меня, потом заорал:
– Ты кто?
– Очень мило, – закричала я в ответ, – а ну говори, что делаешь в нашей квартире!
Мохов взвизгнул, схватил вторую подушку и попытался прикрыть ею свое драгоценное мужское достоинство. Мое возмущение переросло в бескрайнее негодование:
– Не смей класть думку на всякую гадость!
Макс захохотал.
– Ребята, – затряс головой Мохов, – вы кто? Где Елка?
– В лесу, – злобно ответила я.
– Е.Романова, – уточнил Геннадий Петрович.
– Вот она, – не замедлил показать на меня Максим.
Геннадий Петрович, успевший тщательно завернуться в покрывало, чуть приоткрыл рот.
– Ох! Ну и ну! Пластику, что ли, сделала?
– Никогда не звалась Елью, Осиной, Березой, Крапивой или Одуванчиком, – вспылила я.
– Елка – моя бывшая жена, – сказал Мохов. – По паспорту она Елена.
Я села на край кровати, Макс опустился в кресло, и через десять минут мы узнали дивную историю.
Гена Мохов был женат на Елене Романовой, они жили в квартире, где сейчас обитаем мы с Максом. Гена любил супругу, Елка нежно относилась к мужу. Одна беда, Мохов обожал выпить.