В постели с волком
Шрифт:
— Я…
Что ему ответить? Что я завидую чужому счастью? Что я мечтаю о таких отношениях для себя? О том, что я гоню из мыслей надежду на невозможное? Или рассказать, что он мне понравился слишком сильно и это наверняка приведет к болезненным последствиям. И что сопротивляться этому притяжению, почти также бессмысленно, как пытаться остановить несущийся на тебя ураган?
— Я… я позову служанок, пора накрывать завтрак.
Очередной побег. Струсила? Или это такая жалкая попытка защитить остатки гордости? Он же оборотень, он чувствует, что меня тянет к нему. Не может не знать. И от этого стыдно. Ведь я была так уверена, что люблю другого, тогда откуда эта тяга? Откуда это притяжение? Может Элен права, и я действительно блудница? Неужели жажда тела сильнее моих принципов и морали?
Но с каждым его словом, с каждым взглядом, с каждым прикосновением я все ближе к падению.
— Идите, конечно, — еще один шепот, приласкавший без прикосновения. — Я подожду…здесь.
Последние сомнения отпали. Он знает. Он чувствует.
Все размышления, терзания и вопросы стали совсем не важными. Только одно я должна решить: могу ли я позволить себе этот шаг в никуда?
Завтрак проходил в тишине. Но на этот раз не чувствовалось напряжения. Эрик, погрузившись в свои мысли, катал в руке бокал, не притрагиваясь к содержимому. Лишь изредка он поднимал на меня глаза, заставляя гадать, что за решения он сейчас принимает.
Алмер и Каденс, казалось, существовали отдельно от окружающего мира. Переглядывались, перешептывались и оборотень все время подкладывал жене самые вкусные кусочки, не обращая внимания на то, что она уже давно ничего не ела.
Тяжелые медленные шаги и шелест юбок предзнаменовал появление Элен. Установленный ею же порядок, подразумевал ее присутствие на завтраке, и я еще вчера ожидала ее появление, но ей понадобилось много времени, чтобы преодолеть свою неприязнь.
Она обошла гостей по большой дуге и присела за другой край стола, поодаль от всех.
— Вы все еще здесь? — она даже не пыталась корректной.
— Элен, — пришлось мне повысить голос.
— Не стоит, — вмешался Эрик. — Наверняка, у леди есть свои причины.
Тетушка сжала вилку с такой силой, что побелели костяшки пальцев на руках.
— Да что ты можешь знать? — почти выплюнула она.
Я была удивлена. Сильно. Неучтивость и пренебрежительная грубость по сравнению с этим уничтожительным злобным высказыванием, было ничем. Казалось, что она резко постарела и даже посерела за одно мгновение. Она сверлила диким взглядом Эрика и, похоже, совсем не боялась его разозлить.
Кареглазый же был спокоен как скала и даже не сбился с ритма, по которому прокатывал бокал в руках. Ни единого мускула не дрогнуло на его лице, словно он был готов к такой реакции.
— Убирайся, — шипела она разъяренной кошкой. — Уйди из этого дома. Вон!!!
К концу фразы она уже кричала в голос, отчего в зал вбежали стражники, но оглядевшись и поняв, что никакой прямой угрозы нет замялись на пороге. Жестом, отослав их, я поднялась, чувствуя, что я что-то не понимаю.
— Элен, я вынуждена просить Вас отправиться в свою комнату.
В зале повисла тишина, от которой стало во сто крат тяжелее, чем во время громкой ругани.
— Прелая трава и сырость, — вдруг сказал Эрик, прервав общее молчание.
— Так пахнет застарелая обида, — как будто сам себе пояснил Алмер.
— Бог видит, я пыталась, — устало сказала Элен, тяжело поднимаясь на ноги.
Ее всегда прямая спина, была сгорблена, и плечи поникли от невидимого груза. Она выходила медленно, глядя в пол, и что-то нашептывала себе под нос.
— Она права, — не поднимая глаз, сказал Эрик, — Нам лучше уехать.
Я замерла как каменная статуя от потянувшего со всех сторон холода.
А чего я ожидала? Что гроза будет вечной? Или что они вдруг решат остаться? Так может к лучшему их решение уехать до того, как я успела наделать глупостей?
— А гроза? — все равно спросила я.
— Леди, мы оборотни, — указал он мне на очевидное.
Мысли судорожно метались в голове.
— Конечно, но как же Каденс?
Более слабые, чем мужчины сородичи, женщины оборотни были почти столь же уязвимы, как и человеческие женщины.
Боже, ну зачем я его останавливаю и уговариваю?
Он, по всей видимости, задавался тем же вопросом, потому как спорить перестал и пристально всматривался в мое лицо.
— Катрин, Вы уверены в своем решении? — он спрашивал о большем, чем просто желание уберечь гостей от поспешного шага.
Я растерялась, а он ждал ответа. И утопая в его шоколадных глазах, поняла, что уверена. Да, черт подери! Хочу его на сутки, на час, на минуту. Хочу, чтобы он принадлежал мне, пусть ненадолго. И как бы больно не было потом, я могу хоть на день притвориться, что не одинока. Что делать потом после его отъезда я решу позже. Да и что тут решать: буду жить дальше и чувствовать, как от сердца откололи еще один кусок.
— Здесь нет другого решения, — признавая свое поражение, произнесла я и села на свое место.
— Она права, — вставил Алмер. — Дороги развезло, и двигаться куда-то совершенно бесполезно.
Эрик наградил его тяжелым взглядом и поджал губы.
— Эрик, будь благоразумен, — подержала супруга Каденс.
— Я старался.
Эрик резко встал, и не глядя ни на кого из нас, вышел.
Вся эта безобразная сцена, начина от появления Элен и заканчивая практически бесстыдным предложением себя, принесла чувство безысходности. Странное ощущение того, что события поскользнувшись на пригорке, неуправляемо падают вниз.
Я бездумно водила пальцами по столешнице и ждала, когда вдруг ставшие ватными ноги, позволят мне сбежать от чужих глаз.
— Катрин, не расстраивайтесь, — вдруг заговорил Алмер. — Мой брат всегда слишком резок и непредсказуем. Большинство своих поступков он совершает только по одной ему известной логике, но это не значит, что он не считается с чужими чувствами. Совсем нет, но и объяснять свои действия он не привык.
— Вы не обязаны ничего рассказывать, — покачала я головой.
Не хочу ничего о нем знать. Тогда он станет слишком реален.