В постели со зверем
Шрифт:
— Скажи, как Вадим отреагировал на известие о твоей беременности?
— Ой, София, ну я же уже сто раз рассказывала! В конце концов, моей бывшей беременности уже второй месяц и этот мальчик — копия его папаша! Вспомни сама: в виду того, что Громов был просто невыносимым, а я не хотела с ним быть, он специально сделал мне ребенка, чтобы привязать к себе. Зато сейчас как шелковый, — смеется сестра.
— Просто…
— Что случилось? — голос сестры из веселого за секунду сменился на обеспокоенный.
—
— Милая, он послал тебя на аборт? — было слышно, что Лера стал свирепеет.
— Нет, он сказал, что я обязательно буду рожать.
— Понятно. Он не хочет воспитывать ребенка?
— Нет, он сказал, что женится на мне в любом случае…
— Ясно… Может он не любит тебя?
— Он говорил, что любит, в своей манере, разумеется.
— Тогда я ничего не понимаю!
— Он просто сказал, что не хочет детей и семью, но раз обстоятельства меняются…
— Милая, не ХОТЕЛ женитьбы и детей, но поверь главное, что он готов, а желание? Желание приложится.
А ведь правда…
Ведь Зафиров действительно не хотел детей, но тем не менее не отправил меня на аборт. Он не хотел жениться, но теперь собирался взять меня в жёны. Он никогда не бросал меня, кроме ситуации, когда этого потребовали обстоятельства.
После разговора с сестрой мне стало немного легче и я даже смогла уснуть, а когда открыла глаза, за окном было уже темно.
Пототянувшись открыла глаза и вскрикнула от неожиданности: передо мной стоял высокий пожилой мужчина.
Несмотря на возраст, он был по-прежнему красив: широкие плечи и волевое лицо, волосы, посеребрённые сединой, и легкая щетина на впалых щеках.
Он безумно напоминал мне кого-то…
Нет, не напоминал, он был просто копией Давида, только старше.
— Здравствуйте, София, — мягко произнес мужчина и я всё поняла — это отец Зафирова.
Глава 37
— Здравствуйте, София! Простите, что вошел прямо к вам в комнату. Вы долго не просыпались, а я хотел успеть поговорить с вами до того, как вернется мой сын.
Несмотря на его доброжелательный тон и участливый вид, мужчина внушал мне страх, потому что в памяти были свежи воспоминания, как несколько дней назад меня чуть не убили по его указу.
— Слушаю вас, — приняв вертикальное положение, натянула одеяло до самого подбородка и постаралась напустить на себя равнодушный вид.
— Я хочу извиниться. Если вы конечно сможете простить старика, который хотел счастья единственному сыну. Я видел, как вы важны для него, но я и представить себе не мог, насколько сильно. А теперь, когда вы родите ему ребенка…
— Вы ошибаетесь, Давид принимает мою беременность и женится на мне, только потому
Платон Гекторович улыбнулся, тем самым еще больше усилив сходство с сыном, а затем добавил:
— Мой сын хочет этого больше всего на свете. Просто пока не понимает. Когда я похитил вас, то даже не представлял, что он настолько влюблен. Казалось, что Давид сошел с ума, ведь он не спал ни днем ни ночью. А когда узнал о вашей беременности, то позвонил мне и обьявил, что женится. Да, мой сын действительно не хочет детей, но думаю, что он полюбит свою плоть и кровь. Просто нужно время.
— Вот только у меня времени нет, — сказав это, я вдруг поняла, как действовать и жить дальше и после короткой паузы добавила:
— И всё равно для меня странно, что вы хотите убить девушку, просто потому что она с вашим сыном.
— Я не хочу вас убить. Уверяю. И вы не просто девушка. Для него уж точно. Прошу вас, София, забудьте все волнения, и думайте сейчас только о своем здоровье и моем будущем внуке.
Он еще раз улыбнулся и вышел из комнаты, оставив меня совершенно шокированнной и сбитой с толку этим странным разговором.
Давид вернулся за полночь и по звуку шагов было понятно, что он совершенно не собирался приходить ко мне в спальню.
Ну, разумеется, теперь-то это точно не требуется, подумала я и потихоньку выскользнула за дверь.
Давид Зафиров
"Я не хочу тебя обременять. Хуже всего знать, что мужчина женится на тебе из чувства долга. Ни я, ни наш будущий ребёнок больше не потревожим тебя. Прощай."
Пальцы непроизвольно сжимают записку, а внутри поднимается практически животная паника вперемешку с гневом…
Паника — интересное чувство. Новое конкретно для меня и вместе с тем старое, как мир. Думал ли я, побывавший в горячих точках, за хладнокровие и спокойствие в любых ситуациях получивший прозвище Каменный, что теперь буду ощущать панику так часто?
Ладно, меньше мыслей — больше дел. Набираю Громову, который уже после первого гудка снимает трубку. Оперативно, на часах-то всего шесть утра:
— Платонович, слушаю.
— Вадим Андреевич, опять.
— Только не говори, что она опять пропала…
— Сбежала.
— Бл*ть, да что ж за… коза… Соколову сам наберешь?
— Ты позвони, я пойду записи камер смотреть.
— Вот честно, я бы на твоем месте уже бы ремнем ее отходил! Даром, что беременная!
— Отхаживал уже ремнем… Без толку, — устало вздыхаю и потираю переносицу.
Громов издает нервный смешок, и точно не расчитывая получить ответ, спрашивает:
— У тебя там волосы не начали седеть от ее фокусов? Беглянка, твою мать.
— Громов, у меня от этого всего скоро мотор барахлить начнет. Не тяни, звони, по горячим следам искать легче.