В прятки с реальностью

AnnysJuly

Кара в отчаянии, полная злобы, со всей силы пнула неподдающуюся дверь и прислонилась к ней спиной. Парень вышел из машины и, улыбаясь во весь рот, подошел к ней.

— Ты позволишь? — спросил он, подняв одну бровь, взялся за ручку двери... и она отъехала в сторону...

— А нельзя было сразу сказать, что дверь... вот так открывается?

— Мне казалось, это очевидно, — заговорщически наклоняясь к ней, тихим, проникновенным голосом, сказал мужчина. — Я думаю, нам необходимо поехать, если мы хотим еще днем успеть добраться до полигона. Жизнь за стеной в ночное время небезопасна для здоровья.

Девушка

села и от всей души бабахнула пресловутой дверью.

— А вот хлопать будешь дома, дверью холодильника, куколка мисс Донован, — едко произнес парень, жалея, что нельзя вот также, со всей дури, бабахнуть этой девице по башке.

_____ Глава 3 _____

Против обыкновения, машина оказалась удобной, несмотря на то что с виду просто-таки малышка. На переднем сидении можно было вытянуть ноги, торпеда не давила на колени и, вообще, если бы не сидящий рядом страшно раздражающий фактор, поездка могла быть вполне себе приятной. Девушка скосила глаза и посмотрела на уверенно держащего руль парня. Если бы не вот эти вьющиеся волосы... пухлые губы, скорее всего, слюнявые... нос картошкой... и телячьи глаза он мог быть вполне симпатичным. Да, и вот это выражение лица, вы все тут твари, один я ученый, уровень бог.

— Так, что мы везем, может, скажешь уже мне? — первым нарушил молчание мужчина. — Или ты предпочитаешь дыру во мне просмотреть?

Кара моментально отвернулась, пытаясь скрыть яркий румянец, заливающий ее щеки.

— Образцы. Важные. Секретные. И бумаги к ним.

— Мне нужно посмотреть, что там за образцы, иначе я могу не сразу сообразить что делать в случае непредвиденных обстоятельств.

— Гиль сказал, что папку нельзя открывать до полигона, она герметично запечатана. Это для секретности.

— Зачем нужна такая секретность? — мужчина знал зачем, но хотел выяснить насколько просветили девицу. Она была странная. Еще удивительнее было то, что Гиль послал именно ее. Она же совершенно непроходимая дура, с первого взгляда было понятно, что это тупая, недалекая малявка. Одно-единственное объяснение всему могло быть то, что образцы действительно секретные, а тупой вид девицы — это отвлекающий маневр.

— Вроде бесстрашные подозревают всех в предательстве. Кто-то из их или из нашей фракции сливает информацию недовольным. Потому и везем в режиме строжайшей секретности.

— Яяааааасно, — снова протянул парень, чем вызвал очередной приступ раздражения у Кары.

— Ну, — поджав губы, вопросительно глядя на него, начала она, — может, теперь ты скажешь как тебя зовут?

— Это так важно?

— Должна же я к тебе как-нибудь обращаться!

— Можешь называть меня «мой господин»... — стараясь не смеяться столь уж откровенно, произнес мужчина.

— Что, прости? Ты в своем уме?

— Да, ладно, займи чувство юмора! Меня зовут Калеб.

— Калеб? И все? А фамилия у тебя есть?

— Нет. То есть, у меня была фамилия, да. Но я от нее отказался. Теперь я просто Калеб.

— Надеюсь, ты решил вопрос со своим почтальоном... — пробурчала девушка. Как можно жить без фамилии? Или он опять издевается?

— Ну, а ты? Почему ты так радеешь за эти бумаги? Так сильно хочешь отвезти их, даже деньги готова мне заплатить. Какой тебе от этого резон? Только не говори, что в тебе взыграли патриотические

чувства...

— А что, если я девушка у меня не может быть патриотических чувств?

— По виду... никак не вяжется твоя внешность с патриотизмом!

— А что не так с моей внешностью?

— Да все! Такие, как ты, волнуются только за то, чтобы ноготь не сломать и прическу не испортить, на остальное им плевать. Но ты вот поехала и мне важно знать, что за интерес у тебя. Ну кроме патриотизма, ладно уж.

— Вообще-то, я за фракции. И мне все нравится. И я считаю, что недовольные... неправильно поступают, пытаясь свергнуть лидера Эванса! Лучшего лидера никогда не было и не надо... И... это единственная возможность его увидеть, чтобы он знал, что есть на свете Кара Донован и ей не все равно...

Мужчина так удивился, что чуть было не потерял управление. Эта малявка влюблена в Эрика, что ли? И едет, чтобы привести ему бумаги? И надеется на что-то? Потрясающая глупость, вот просто феноменальная...

— А ты в курсе, что лидер Эванс женат, у него двое детей и он, по большому счету, счастлив со своей женой...

— Ну, кто же этого не знает... Знаю, конечно. Но... — она отвернулась и задумчиво посмотрела в окно. — Вот живешь-живешь, мечтаешь о чем-нибудь и точно знаешь, что твоя мечта никогда не сбудется. Что она недостижима. И тут вдруг жизнь делает кульбит, и ты уже едешь навстречу своей мечте. Это просто... надо самому хоть раз почувствовать...

Отчего-то стало неприятно. Калеб скосил глаза на сидящую рядом девушку, а потом принялся откровенно ее рассматривать. Мечтательное выражение вытеснило брезгливо-высокомерное. Он увидел, что у нее большие, лукавые глаза, пухлые, розовые губы и струящиеся, светлые волосы. Интересно, что она с ними делает, чтобы они так блестели? Явно использует какой-нибудь новый состав из новинок Эрудиции...

Кара видела лидера Бесстрашия всего два раза. Первый раз он был весь грязный, избитый, в крови, с осунувшимся лицом, в тот самый день, когда все изменилось. Она даже внесла свою лепту в победу Бесстрашия, как могла. Второй раз она уже видела его при полном параде на какой-то встрече, в красивой форме Бесстрашия... И будущую жену лидера она видела и, уж конечно, ни за какие коврижки не стала бы разрушать их счастье, к которому они и так долго шли... Однако, прикоснутся к мечте было заманчиво. Необходимо.

Она, конечно, много средств вкладывала себя, в то, чтобы выглядеть неплохо, следила за здоровьем... Ей уже двадцать три, и хотя она совершенно не выглядела на свой возраст и никто не давал ей больше восемнадцати, ей все чаще казалось, что жизнь проходит мимо нее, на секретарской должности небольшой лаборатории. Из оранжереи она ушла, ей там стало нечего делать, и Гиль взял ее к себе в помощницы. Надо было получить ученую степень, развиваться дальше и все такое... Но... Она видела их, этих женщин, полностью погрязших в науке. Уже к двадцати пяти годам они походили на старух, им было все равно во что они одеваются и как выглядят, глаза их горели безумным огнем и взгляд постоянно направлен внутрь себя. Этакие женщины-роботы. Хоронить себя не хотелось, очень не хотелось. А уж когда сердечка коснулась капелька любви, пусть даже чужой и запретной... Нет! Подальше держаться от научных лабораторий...