В прятки со страхом
Шрифт:
Когда я уже успеваю забыть обо всем, сосредоточившись только на захватывающих ощущениях, толчки учащаются, ускоряются. Выводя в неистовство. Но похоже, что он полностью контролирует и чувствует грань, еще немного бесцеремоннее, грубее и было бы уже больно. Я до крови закусываю губы, стараясь не шуметь слишком сильно. Мужчина не на секунду не отводит взгляда я смотрю в горящие костры зрачков, и растворяюсь там, пока тела соприкасаются и ходят пронзительными волнами. Это сказочно, прекрасно и исключительно превосходно. Наверное… я взрываюсь на молекулы от наслаждения, замирая в полупьяной истоме… А он смотрит в упор, упиваясь своим превосходством с самодовольной улыбкой.
— Еще девочка! — хрипло шепчет он, когда я
Его участившиеся хриплые стоны и резкие движения говорят о близком финале. Руки обвивают мужскую спину, сильнее сжимаются ладони, тонкие пальцы вцепляются ему в плечи. Широко открываю глаза. Безумно хочу видеть его в этот момент. С силой подаюсь бедрами ему навстречу. Крепкие, длинные пальцы впиваются в мою кожу, удерживая меня на месте. Мужчина вытягивается накрученной пружиной, угрожающе рыча и хрипло хватая воздух между вздохами. Не мигая смотрю на него: полуприкрытые, слегка затуманенные глаза, напряженные черты. Вбираю в себя каждый миг и впитываю все оттенки страсти, мелькающие на его лице. Он бесподобен!
Наконец, его движения замедляются, а натужность и накал постепенно сменяются умиротворенностью.
— Эшли… О, Эшли… — чуть слышно выдыхает мне в губы. Эрик опускается рядом, уткнувшись мне в шею, все еще тяжело дыша. Медленно поглаживаю его по затылку, плечам, спине и чувствую, как меня заполняет всепоглощающая нежность. Люблю тебя, невозможно люблю!!!
Комната тонет в сгустившемся ночном мраке. Возвращение в реальность не дарит мне никаких иллюзий. Я точно знаю, в чьей постели нахожусь, кто выдыхает горячий воздух мне в макушку и чья тяжелая, сильная ручища обнимает меня поперек живота, так, что трудно дышать. И если в первые секунды в голове все ясно и солнечно, то сразу же после этих секунд приходит осознание. И что дальше? Мысли мучили, не давали спокойствия, а сил не было даже пошевелиться. Он молчал, и я молчала. Молчание присутствовало в комнате как нечто материальное. Прикрыла веки и слушала его дыхание, как гулко и быстро бьется сердце в мощной грудине, а от воспоминаний о его губах бросает в жар. Прошло минут пятнадцать, Эрик приподнялся на локте, а я чувствовала, что он разглядывал меня. Дышит тяжело, мается, словно его что-то беспокоит. Мужчина с легкостью хищника бесшумно поднялся с кровати, будто боялся потревожить мой сон. Аккуратно ступает, слышится скрип оконной рамы и в помещение проникает прохладный воздух. Опять курит? Тихонько переворачиваюсь и наблюдаю за ним из-под полуопущенных ресниц. Спина прямая, в плечах косая сажень, подбородок задран вверх. Все признаки того, что он раздражен. Что его мучает?
Тихонько слезаю с постели, заворачиваюсь в одеяло и осторожно приближаюсь. Что с тобой, мой хороший? Почему ты расстроен и так взвинчен… Замирает, настораживается… конечно он меня услышал, да я и не скрывалась. Как-же хочется тебя просто обнять, передать всю свою нежность, окутать заботой… Обхватываю его за талию сцепив замочек из ладошек на животе и прижимаюсь щекой к такой сильной, надежной спине, чувствуя, как все мышцы мужчины перенапряжены. Сердце забилось с какой-то невыносимой скоростью и стало сложно дышать.
====== «Глава 27» ======
POV Эрик «Игры
Саунд: Within Temptation – Lost
Ночь. Опять ночь. Надо бы поспать, завтра, точнее уже сегодня, а если совсем точно, то буквально через несколько часов начнется моделирование. И я до сих пор не знаю что делать со всей этой х*йней. Хотелось бы мне поддержать моих лидеров, насрать на фракцию, бесстрашных, на девицу, что сопит у меня под боком. Улыбается, хорошо тебе, а? Это просто потому что ты не знаешь, что скоро начнется. А я знаю. И от этого тошно.
Подхожу к окну, дергаю раму на себя, впускаю ночной холодный воздух в комнату. Выбив из пачки сигарету, задумчиво мну ее в руках.
Не могу. Не могу я на них насрать. Потому что на тех, с кем делишь смерть, невозможно насрать, не получается. Смерть у бесстрашных каждый день стоит за спиной, мы с ней лучшие друзья. Мы играем с ней, как играем со страхом, флиртуем, дразним. Смерть у каждого бесстрашного в крови, она выжжена на телах татуировками, она изуродовала кожу шрамами, она в отчаянном ежедневном подвиге, который на самом деле есть, как бы пошло и пафосно это ни звучало. Людей так мало, их всегда не хватает. Почти всегда мы возвращаемся с потерями, смерть забирает их, кого-то отпускает, кого-то калечит и тогда мы его выбрасываем за ненужностью. Это тупо, так тупо, что и сказать невозможно. Ох*енно тупо. Эрудиция создала много идиотских вещей, сыворотки, моделирование и всякое другое дерьмо, но ничего, что могло бы сохранить человека для жизни. Ценна ли человеческая жизнь? Несомненно да. Ценим ли мы ее? Абсолютно точно нет. Вот что за х*йня?
Сигарета сломалась в пальцах. Последнее время все ни к черту. Прикурив другую, я чувствую, как первая затяжка слегка дурманит, расслабляет. Выпустив дым тонкой струйкой, я опять смотрю в окно на темный, разрушенный такой тихий и спокойный сейчас город. А завтра уже все будет по-другому.
Я умирал, я знаю каково это. Это страшно. Все инстинкты, все внутри начинает бороться, цепляться за жизнь, хочется жить, дышать, смотреть и видеть, ощущать, быть. Когда просто живешь — принимаешь это как должное. Когда умираешь — все это становится высшей ценностью. Я спасал от смерти, вырывал у нее и вчерашних мальчишек, и взрослых мужиков, прикрывал их от пуль, освобождал из плена, вытаскивал из-под обстрела. Я видел раскуроченные тела, разобранных на части людей, с которыми я делил свою жизнь ежедневно, ежечасно, всегда. Я же и убивал, резал, колол, разряжал в живое тело обоймы, пытал, мучил, издевался. Я знаю, как продлить мучения на часы, дни, чтобы допрашивать человека и чтобы он не умер раньше времени. Я знаю о смерти все. Я знаю, что они чувствуют. Я сам был на их месте. И я точно могу сказать — я не хочу умирать. Я не хочу, чтобы умирала она.
Я знаю почему Макс делает это. Но не верит в то, что говорит, для него это все только оболочка его жизни с Джанин. Для нее и ради нее он готов принести в жертву тех, с которыми он делил смерть когда-то? А сколько их осталось? Молодежь — это мясо, их не жаль, он ведь не видит их каждый день. Я же знаю почти всех молодых в лицо. Не помню имен, зато в память врезается у кого какие ранения были, кого и когда я вытащил из-под пуль, в чьей крови у меня были руки при попытке зажать рану и остановить вытекающую жизнь. Вырвать у смерти, не дать ей победить, не сдаваться ей.
В Бесстрашии нет стариков, люди которые не могут запрыгнуть в поезд — прыгают в пропасть или уходят к афракционерам. Неудивительно, что изгоев стало так много, ведь к ним стекаются люди из всех фракций. В последнее время они стали еще более организованными. Слишком слаженные действия, слишком точные атаки. Они уже давно сбиваются в группы, но последнее время их явно кто-то контролирует. Не удивлюсь, если в скором времени у нас будет фракция изгоев. А Бесстрашия не будет вообще. И ее не будет. Эшли. Моей Эшли.