В разреженном воздухе

Кракауэр Джон

Пока он, по-техасски гнусавя, продолжал рассуждать о многочисленных идиотизмах процветающего государства, я поднялся и вышел из-за стола во избежание еще большего унижения. Вернувшись в столовую, я подошел к хозяйке попросить пива. Хозяйка, маленькая, изящная шерпаночка, как раз принимала заказ у группы американских туристов. «Мы хотеть есть, — возвестил краснощекий мужчина преувеличенно громким голосом, коверкая свой родной язык и жестом изображая процесс принятия пищи. — Хотеть кар-тош-ка. Як-бур-гер. Ко-ка-ко-ла. Вы иметь?» «Не желаете ли посмотреть меню? — ответила шерпанка на блестящем английском с легким канадским акцентом. — На самом деле у нас очень большой выбор. И если вас это заинтересует, я думаю, еще осталось немного свежего яблочного пирога на десерт».

Американский турист, будучи не в состоянии уразуметь, что эта смуглая горянка обратилась к нему на прекрасном английском, продолжал изъясняться на смешном ломаном птичьем жаргоне: «Мень-ю. Хорошо, хорошо. Да, да, мы желать посмотреть мень-ю».

Шерпы остаются загадкой для большинства иностранцев, которые склонны смотреть на них через завесу романтики. Люди, незнакомые с демографией Гималаев, зачастую полагают, что все жители Непала являются шерпами, тогда как на самом деле во всем Непале не более 20 тысяч шерпов [13] . Это государство, занимая площадь, равную по размерам штату Северная Каролина, имеет около 20 миллионов жителей и более пятидесяти различных этнических групп. Шерпы — это горная народность, исповедующая буддизм, их предки мигрировали на юг с Тибета четыре или пять веков назад.

13

Большой энциклопедический словарь издания 2000 года сообщает, что в Непале, по состоянию на 1992 год, насчитывалось 100 тысяч шерпов. — Прим. перев.

Поселения шерпов разбросаны по Гималаям в Восточном Непале, кроме того, их довольно большие общины можно найти в Индии — в штатах Сикким и Дарджилинг, но сердцем страны шерпов является Кхумбу, пригоршня долин, сбегающих с южного склона Эвереста. Кхумбу — маленький, изумляющий своим сложным рельефом регион, совершенно лишенный дорог, автомобилей и любых других колесных транспортных средств.

Обработка земли является трудным делом в высокогорных холодных долинах с отвесными склонами, поэтому традиционно экономика шерпов базировалась на торговле между Тибетом и Индией, а также на выпасе яков. Когда же в 1921 году британцы отправились в свою первую экспедицию к Эвересту, то их решение нанимать шерпов в качестве помощников послужило причиной трансформации культуры последних.

Поскольку королевство Непал сохраняло свои границы закрытыми до 1949 года, первоначальная разведка Эвереста, а также последующие восемь экспедиций были вынуждены подступать к горе с севера, через Тибет, и никогда не проходили где-нибудь поблизости от Кхумбу. Но эти первые девять экспедиций отправлялись на Тибет из Дарджилинга, куда эмигрировало много шерпов и где они приобрели среди местных колонистов репутацию трудолюбивых, приветливых и понятливых людей. К тому же, поскольку большинство шерпов из поколения в поколение жили в деревнях, расположенных на высоте от 2700 до 4300 метров, они были физиологически адаптированы к трудностям больших высот. По рекомендации А. М. Келласа, шотландского терапевта, который поднимался в горы и много путешествовал вместе с шерпами, экспедиция к Эвересту 1921 года наняла большой корпус шерпов в качестве носильщиков грузов и подручных рабочих в лагере, и с тех пор, на протяжении семидесяти пяти лет, этой практике следовали почти все экспедиции.

Хорошо ли, плохо ли, но в течение двух последних десятилетий экономика и культура Кхумбу были связаны с сезонными денежными вливаниями со стороны туристов и альпинистов, посещающих регион ежегодно в количестве около 15 тысяч человек. Шерпы, овладевшие техническими навыками альпинизма и работавшие высоко в горах — в особенности те, кто поднимался на вершину Эвереста, — пользуются большим уважением в своих общинах. Увы, те из них, что становятся звездами альпинизма, получают вместе с тем шанс лишиться жизни: с 1922 года, когда во время второй британской экспедиции лавина погубила семерых шерпов, на Эвересте погибло несоразмерно большое количество представителей этой народности, в общей сложности пятьдесят три человека. Фактически, они составляют более трети всех жертв Эвереста.

Несмотря на риск, среди шерпов существует жестокая конкуренция за 12–18 вакантных мест в типовой экспедиции на Эверест. Главная борьба идет за полдюжины вакансий для высококвалифицированных шерпов-альпинистов, которые могут рассчитывать на заработок от 1400 до 2500 долларов за два месяца опасного труда — заманчивое жалованье в государстве, увязшем в непролазном болоте нищеты, с годовым доходом на душу населения около 160 долларов.

С увеличением притока западных альпинистов и туристов в Кхумбу появляются все новые и новые лоджии и чайные, но особенно заметно развивается строительство в Намче-Базаре. На пути к Намче я обогнал толпу носильщиков, тянувшихся в горы с поросших лесом долин и тащивших на себе свежеотесанные бревна весом в добрую сотню фунтов. И за этот изнурительный физический труд они зарабатывают около трех долларов в день.

Гостей Кхумбу, постоянно приезжающих туда на протяжении многих лет, отнюдь не радует туристический бум и перемены, происшедшие в тех местах, которые первые западные альпинисты считали земным раем, настоящим Шангри-Ла. С тех пор чуть не во всех долинах были вырублены леса, чтобы удовлетворить растущий спрос на дрова. Подростки, болтающиеся по барам в Намче, скорее всего будут одеты в джинсы и футболки с названием хоккейной команды «Чикаго Буллз», а не в причудливые традиционные одежды. Семьи готовы целыми вечерами сидеть у «видиков», просматривая последний голливудский опус с участием Шварценеггера.

Конечно, не все перемены в культуре Кхумбу идут ей на пользу, но я не слышал, чтобы хоть один шерп лил слезы по этому поводу. Твердая валюта, поступающая от туристов и альпинистов, равно как дотации от международных организаций по туризму и альпинизму, позволили финансировать строительство школ и поликлиник, снизить детскую смертность, построить пешеходные мосты и провести электричество в Намче и другие деревни. Оплакивание западниками ушедших в прошлое старых добрых времен, когда жизнь в Кхумбу была намного проще и живописней, вызывает не более чем улыбку снисхождения. Большинство людей, проживающих в этом суровом краю, как видно, вовсе не хотят быть отрезанными от современной жизни и вырванными из потока общечеловеческого прогресса. Не хватало еще, чтобы шерпов превратили в живые экспонаты антропологического музея!

Закаленный ходок, прошедший предварительную акклиматизацию к условиям больших высот, мог бы преодолеть расстояние от взлетной полосы Луклы до базового лагеря Эвереста за каких-нибудь два-три дня. Но поскольку большинство из нас только что прибыли с высоты уровня моря, Холл предусмотрительно избрал более спокойный темп, и это дало время нашим организмам адаптироваться к возрастающей разреженности воздуха. Редко в какой день мы шли дольше трех-четырех часов. А отдельные дни, когда по плану Холла нам требовалась дополнительная акклиматизация, мы вообще не двигались с места.

3 апреля, после дня акклиматизации в Намче, мы возобновили переход к базовому лагерю. Через двадцать минут пути от деревни я зашел за поворот, и передо мной открылось зрелище, от которого захватило дух. Подо мной, на глубине шестисот метров, прорезая глубокие складки в каменном ложе, показалась извилистая лента Дудх-Коси, отблескивающей серебром из затененного ущелья. Над долиной, уносясь ввысь на три тысячи метров, маячило, словно привидение, огромное, освещенное сзади острие Ама-Даблама. А на две с лишним тысячи метров выше Ама-Даблама высилась ледяная громада самого Эвереста, почти вся скрытая за Нупцзе. И плоские ленты конденсата свисали с его вершины, словно застывший дым.