В рекруты
Шрифт:
— И что ж нам теперича делать с ним, ваш бродь?
— Попервой узнать надо, кто он все ж таков. Вот только как узнать, коли сам не говорит.
— Плетей, дык…
— А ежели княжич али еще из какой знати, а? Сам потом не хошь плетей отведать?
— А как же тогда, ваш бродь?
— А вот и надо его разговорить. Узнать поболее. До ручья дойдем и встанем. Пусть даже и заночуем там. Небо вон чистое, дождя не предвидится. А то гоним его пеше, аки мужика какого.
— Дык, вдруг он и есть мужик, скоморох какой ряженый? —
— Может, и так. Да слишком ткани на его одежках тонкие, сразу видно, дорогие. Откуда скомороху в такие наряжаться? Нет, Гришка, надо разузнать точно, кто он есть. Ты прислушивайся, о чем он с мужиками говорить будет, но не встревай. Коли что, сообщай сперва мне. Понял?
— Так точно, ваш бродь, все понял. А ежели не княжич окажется, можно будет плетей всыпать?
— За что? — задал рыжему резонный вопрос офицер.
— Дык, это, — замялся Гришка. — Ну, может, тогда кому из мужиков всыпать? Они-то уж точно не княжичи.
Офицер с минуту задумчиво смотрел на ехавшего рядом рыжего, потом отмахнулся от него, как от надоедливой мухи, и остановил лошадь, поджидая пеших.
Тем временем жара вкупе с похмельем окончательно доконали Дениса. Он шагал, думая только о том, чтобы скорее пройти эти чертовы три версты и напиться. Перед глазами стоял стакан пузырящегося пива, который утром поднес Димон. Все отдал бы щас за холодное пивко, в армию пошел бы даже. Кстати, а где этот рыжий черт Димка? И где он сам находится? И что вообще вокруг происходит? Кто эти странные люди? Куда его ведут? О, Боже, как хочется пить! Хоть бы дождь пошел, что ли.
— Из какой фамилии будешь? — раздалось над его головой.
Парень поднял взгляд и увидел офицера, ехавшего рядом с ним на лошади.
— Сомов, — ответил он коротко.
— Сомов? — офицер задумчиво подвигал верхней губой, будто бы стимулируя таким образом мыслительный процесс. — Не слышал о таких.
— О каких «таких»? — поинтересовался Денис. — О Сомовых? Ну, мы, конечно, не Ивановы и Петровы, но все же фамилия довольно распространенная. Слышь, военный, неужели у вас с собой нет ничего попить?
— Где проживаешь? — будто бы и не слышал просьбы Дениса офицер.
— В Губкине.
— В Губкине? Это где ж такое селение?
— Слушай, мужик, — не выдержал Денис. — Ты чо, издеваешься? Вы кто такие, вообще? Реконструкторы-ролевики, что ли? Так я в ваши игры не играю.
Он остановился и обернулся к остальным.
— Ну будьте людьми, блин, дайте попить.
Все остановились и молча глядели на него. Солдаты выжидательно поглядывали на офицера. Тот побледнел лицом и играл желваками, плотно сжав губы. Как смел этот… обозвать его мужиком! Его, потомка хоть и обедневшего, но древнего дворянского рода Стерлиных! И будь этот грубиян хоть княжьего рода, Василий Стерлин непременно вызвал бы его на дуэль, за такое оскорбление. Но что, если этот скоморох из простых людишек? Хорош же он будет, вызвав на дуэль смерда…
— Вы чо, блин, вылупились? Русских слов не понимаете, что ли? — Денис махнул рукой и поплелся дальше по дороге, сказав при этом разрешающим тоном: — Ладно, пошли, чего стоять.
Поддавшись его тону, крестьяне и пешие солдаты двинулись за ним. Даже рыжий тронул было свою кобылу, но, взглянув на офицера, остановился.
— Э-это, как это?
— А вот так это, — ответил ему Стерлин, задумчиво наблюдавший за удалявшимися людьми. — Власть в голосе смердам не присуща.
— А-а-а, вода-а! — Денис кинулся к появившемуся из-за кустов ручью. Наткнувшись взглядом на родничок, бивший в метре от ручья и вливавшийся в него тонкой струйкой, парень опустился перед ним на колени, оперся руками по краям ямки, из которой бил ключ, и принялся с жадным наслаждением шумно втягивать в себя чистую студеную воду. Пил до тех пор, пока не заломило от холода зубы.
— Фу-ух, — откинулся он на траву. — Зашибись! Сразу полегчало.
Поднялся на четвереньки, да так и подошел к ручью, набрал пригоршню воды и плеснул в лицо.
— А-а, кайф! — оповестил окрестности о своем блаженстве. Затем, фыркая и постанывая от удовольствия, обмыл холодной водой лицо и шею.
Умывшись, огляделся. Остановились явно надолго. Пока он умывался, его спутники собрали дровишки для двух костров и уже устанавливали над ними рогатины. Один из крестьян принес от ручья два наполненных водой котелка. Меньший отдал солдатам, больший водрузил над костром, который собрали мужики. Крестьяне достали из своих заплечных мешков узелки и принялись развязывать их. Затем каждый подходил к котелку и сыпал в него какую-то крупу из деревянной ложки, попутно посыпав ее щепоткой соли и помешав той же ложкой.
Солдаты кашеварили отдельно. Рыжий поил лошадей. Офицер сидел на деревянном ящике, который до этого был приторочен к седлу кобылы рыжего, и задумчиво смотрел на Дениса.
Тот еще раз попил из родника, снова лег на траву, закинув руки за голову, и вдруг резко сел.
— Ёперный театр! — воскликнул он. — Мне же завтра с вещами в военкомат! Или сегодня надо было? Какой сегодня день? Мужики, какой сегодня день?
— Жаркий, — отозвался белобрысый малый, помешивающий варево в котелке.
— Число какое? — снова спросил Денис.
— В числах мы не разумеем, — отозвался все тот же белобрысый. Остальные лишь кидали на Дениса короткие взгляды, но в разговор не вступали.
— Харэ прикалываться, слышь, — сказал белобрысому несчастный призывник.
— Ась? — не понял тот.
— Пошел ты, — еле слышно шепнул парень.
— Куда? — спросил кашевар, у которого оказался отличный слух.
— Гонять верблюда, — огрызнулся Денис с ударением на последнем слоге, после чего встал и отошел метров на десять вниз по ручью.