В ритме твоего тела

Райдер Катерина

Марлоу продолжал петь, и с каждой секундой меня уносило всё дальше от Калифорнии. Я была где-то там и, вместе с тем, слишком глубоко здесь, увязнувшая в собственных драмах и потерях. Хриплые срывы низкого голоса болезненно хлестали душу. Я страдала вместе с исполнителем, проживая его историю. Джеймс превратился в один сплошной комок нервов, в шаровую молнию, которая могла рвануть в любой момент. Теперь он играл не просто с закрытыми глазами, а жмурился изо всех сил, словно ему было физически больно. От надрыва на лбу музыканта постоянно пульсировала вена, её было заметно

даже под волосами. Он снова не существовал отдельно от музыки, слов, инструмента, став звуковой волной, единым потоком прекрасного.

Марлоу был сердцем этой песни, он был самой песней…

«И я знаю, что мне становится одиноко

Когда я думаю о твоей улыбке

И о тех моментах, когда, знаю, что

Смог бы помочь или должен был попытаться.

И мне жаль, что я злюсь,

Когда осознаю, что ты потерял,

Ты не одинок»

Ко второму куплету у меня закружилась голова, потому что я напрочь забыла, как дышать. Казалось, будто бы моя собственная душа покинула тело и теперь стояла рядом с британцем, не решаясь к нему прикоснуться, но неистово желая этого.

Рваные аккорды пронзали насквозь вихрем чувств и эмоций. О чём я только думала, когда попросила Джеймса спеть? Что он один из той серой массы музыкантов, которые пишут песни ради толпы? Как же я ошиблась!

«И мне жаль, что я злюсь,

Когда осознаю, что ты потерял,

Но за этот страх, что я создал внутри себя, пришлось дорого заплатить.

Ведь теперь ты дома,

Теперь ты дома…»

Тишина… Всё закончилось. Но еле заметные вибрации всё ещё блуждали по комнате, сталкиваясь с мебелью и стенами, рикошетя от них, возвращаясь ко мне. Я была поражена до глубины сознания и подсознания, до них же очарована и восхищена.

Некоторое время Марлоу стоял неподвижно. Я тоже не шевелилась, просто смотрела на него. Наверное, стоило похвалить исполнение, композицию, текст, но мы оба понимали, что в данный момент слова будут лишними. К тому же, по моим глазам, в которых блестели слёзы, и так всё было понятно. Кому бы Марлоу не посвятил эту песню, он вывернул из себя душу, чтобы написать её. И за этот подвиг я безмерно его уважала. Алан выбрал правильного артиста! Нет, не артиста, музыканта! Настоящего музыканта, человека отмеченного печатью Бога.

Эпизод четвёртый

В главе использована песня

Zoe Kravitz – Don't

– Теперь твоя очередь, – неожиданно вернувшись в реальность, заговорил Джеймс, убирая гитару на стойку.

Я вздрогнула и посмотрела на него с мерцающей паникой в глазах.

– Издеваешься? После того, что я только что услышала?..

Марлоу слегка улыбнулся. Видимо, этих ничтожных слов ему было достаточно, чтобы удостовериться – мне понравилось его выступление. И это было действительно так! Я была в полном восторге и от самой песни, и от её исполнения!

Невзначай проведя пальцами по грифу, словно благодаря Fender за поддержку, блондин подошёл к ковру и вальяжно на него завалился, перехватывая налету из моих рук бокал с вином, тут же к нему прикладываясь.

– В горле пересохло, – объяснился парень, возвращая напиток, после чего, откинулся на спину, прикрыв глаза.

Его голова лежала прямо у моих коленей, и мне так сильно захотелось провести ладонью по белобрысым волосам, что аж пальцы свело.

Уровень опасности – КРАСНЫЙ!!!

Я сжала руку в кулак, отвела в сторону взгляд и размеренно выдохнула.

В тягучем молчании прошло минут пять, может незначительно больше. Блондин всё так же лежал с закрытыми глазами, я смотрела на огонь, думая… да ни о чём не думая.

– Ну, так что это будет? – нарушил тишину фронтмен «Крешеров», приоткрыв один глаз.

– В смысле? – я глянула на него вскользь, желание прикоснуться никуда не ушло, просто притаилось…

– Гитара или фоно?

– В смысле? – ещё раз повторила я не въезжая.

– Песня! Ты должна мне личную песню, – широко улыбнувшись, напомнил Марлоу.

– Ничего я тебе не должна, – сощурившись, хмыкнула я, допивая вино.

Джеймс резко принял сидячее положение и, балансируя на прямых руках упирающихся ладонями в пол, завис в нескольких сантиметрах от моего лица.

Близко… опасно близко.

– Неправильная формулировка! Мы никому и ничего не должны… – от голоса британца, опустившегося на несколько тонов, по моей спине побежали взволнованные мурашки.

– Мы? – слизывая с губ его дыхание, уточнила я полушёпотом.

– Люди, – пояснил блондин. – Долг понятие слишком приземлённое. Ты должна. Я должен. Мы должны. Но где за всем этим личность? Исполнять долговые обязательства не значит быть хорошим человеком. Как думаешь, брошенный ребёнок радуется приходящему раз в месяц чеку от отца без обратного адреса? – Я отрицательно качнула головой. – То-то и оно! Поступать по совести и следовать долгу не одно и то же. Благие дела не должны быть продиктованы вынужденной ответственностью, они должны идти изнутри, понимаешь? От сердца…

Всё это время Марлоу смотрел мне прямо в глаза. Его прямой взгляд, окрашенный всеми оттенками небес, горел искренностью, заставляя дыхание сбиваться. Интересно, как долго этот парень продержится на олимпе славы? В какой момент она сломает его? Заставит пересмотреть постулаты, нарушить принципы, изменить себе в погоне за успехом? Не то чтобы я не верила в Джеймса, просто это случалось со всеми, рано или поздно. Я видела десятки, сотни примеров падения. Жажда популярности, зачастую, доводит людей до края.