Чтобы успокоиться, она стала вспоминать все, что любила в доме: круглые ручки посудомоечной и стиральной машин, ровные края рожка для обуви, яблоки с веток, когда они были слишком твердыми,
чтобы есть их, и падали от сильного ветра. Что-то двигалось по земле. Она представила, что глаза мужчины были как два зеленых мраморных шарика, а его руки сужались, словно щупальца моллюска. Послышался какой-то шум, ближе, чем раньше. Она подняла голову над руками. Мужчина ушел, но там было что-то другое. Последний дневной свет просачивался через кроны деревьев и бросал обширные тени от ветвей и животного, стоявшего на склоне. Она почувствовала запах смолы от древесной коры. Земля кишела мокрицами и сороконожками, а по ее руке ползла ночная бабочка. Зверь на склоне был длинней, чем человек, вставший на четвереньки. Она закрыла глаза и стала думать о симметрии дорожных фонарей, о сердцевинах фруктов, о стрелках часов. Когда она снова взглянула наверх, что бы там ни было раньше, теперь исчезло. Марго долго лежала, не шевелясь, и
чувствовала, как холод проникает в суставы, в пальцы. Ее разум пытался подыскать логическое объяснение увиденному. Она думала: это был барсук, это была лиса, это была всего лишь тень дерева. Но она знала, что виденное ею существо не было ничем из этого. Это был водяной вор.
В какой-то момент она поднялась, надела рюкзак и пошла дальше. День клонился к вечеру, и все казалось совсем другим, невозможным. Каждое дерево было мужчиной или тем существом, что возникло после. Она втянула голову в капюшон и побрела, насупившись. Она клевала носом на ходу, так что река закружилась, словно веретено, повисла над ее головой и была готова упасть.
Постепенно стали возникать промышленные объекты: пустые газгольдеры, просевшие на металлических каркасах, бетонные трубы. Загаженные окраины какого-то городка: домики с террасами рядом с железной дорогой, отражавшейся в окнах, грязная мелководная речушка, лодки, стоявшие впритык одна к другой, тонкие деревья с ободранной корой.