В семье не без подвоха
Шрифт:
Снится мне, однако, отборная чушь.
Сначала глючится, будто на тумбочку села сова и давай орать мне в ухо. Пришлось встать, открыть окно (а там холодно, мокро, брр!) и сову подушкой выгнать. Бедная птичка, в такую погоду… Но нечего было орать. Ложусь обратно.
Ложусь, значит, и только собираюсь заснуть, как чувствую что-то у себя на руке. Открываю один глаз. В комнате темно, ничего не видно. Подсвечиваю мобильником – о, змея. Не ядовитая, мне таких Азамат на Доле показывал, они иногда приходят у домов погреться и мошкару на свету половить. Аккуратно спихиваю
Сплю.
Просыпаюсь от того, что мое лицо щекочут кошачьи усы. Поднимаю руку погладить – голова огромная, мех густой. Нюхает меня и мурчит.
– Хос, я спать хочу, – бормочу. – Приходи завтра вечером… Мы тебе сливок дадим…
Голова отодвигается, я снова отрубаюсь.
И в таком вот духе всю ночь.
Просыпаюсь я, правда, вполне отдохнувшая и бодрая, хотя обычно такая насыщенность снами означает, что мозг всю ночь работал. Но мозговые дела обманчивы, небось последние пять минут грезилась бредятина, а все время до того дрыхла я без задних ног.
Протираю глаза, нашариваю в сумке теплый диль. Утром печка остывает, и даже в самом прогретом доме становится прохладно. Тем более у меня занавеска на окне отдернута. Служанка заходила, что ли? Зато сразу вижу: гроза кончилась, за окном радостное, залитое светом небо и сверкающие мокрые листья. Какие-то фрукты с красными боками висят. Позитив прям с утра!
Вылезаю из-под дифжир и спускаюсь вниз в надежде на завтрак. В кухне суетится женщина, растрепанная, как и хозяин, в поношенном диле с закатанными рукавами. Наверное, это и есть та самая служанка. Странно вообще, женщина-прислуга, на Муданге…
– Доброе утро! – объявляю я солнечно.
Женщина вздрагивает, резко оборачивается и вытаращивается на меня дикими глазами. Дикими даже не в смысле удивления, а какими-то… не домашними. Ба, да у нее зрачки вертикальные! Ух, ну ни фига ж себе меня занесло, у мужика демонесса в слугах! Вон и уши мохнатые, как у Хоса, и коготки выразительные такие.
– Ой, здравствуйте, – говорю невпопад. – А вы хозяйка леса, да?
Она выпрямляется, отодвигаясь от меня, насколько позволяет стол у нее за спиной. Я соображаю, что она, наверное, не хочет выдавать, что понимает человеческую речь.
– У меня есть один знакомый из вашего народа, – поясняю. – Так что я знаю, что вы умеете говорить, но другим людям ничего не скажу, не волнуйтесь.
Она неуклюже пожимает плечами и возвращается к своему занятию: достает пиалы, наливает мне чаю и накладывает каши с какой-то дичью.
– Как вкусно! – радуюсь я. – Просто потрясающе! А это вы готовили или хозяин?
– Он, – тихо отвечает хозяйка леса.
– Вы, наверное, больше сырое едите, да? – продолжаю болтать я. Настроение у меня хорошее, и интересно разговорить эту… самочку. Лет ей на вид, как мне, не знаю уж, в каком возрасте демоны так выглядят.
Она медленно кивает. Интересно, давно ли она тут? Что-то непохоже, чтобы она хорошо умела разговаривать.
– А можно спросить, – начинаю я, отпивая чаю, – как так
– Котенком была, мамку убили. Он меня забрал себе.
М-да. Можно было бы догадаться.
– Ох, мне так жаль! Я вот этого отношения к хозяевам леса совсем не понимаю, можно было бы договориться… Ну он хоть к вам хорошо относится?
Она неопределенно пожимает плечами и одновременно кивает. Потом настороженно косится на дверь – теперь уже и я слышу шаги, и хозяин присоединяется к нам собственной персоной.
Вид у него жуткий. Волосы торчат во все стороны еще хуже, чем вчера, лицо осунулось, под глазами круги, руки дрожат, короче, просто зомби. Я аж подскакиваю.
– Боги милостивые, что с вами, вам плохо?!
Он замирает, смотрит на меня странно, потом вдруг усмехается, как-то отчаянно.
– Теперь вы испугались, – произносит он тихо и опускается на лавку у стола.
Я непонимающе моргаю.
– Что случилось-то? – спрашиваю снова. – Вы заболели?
– Нет. – Он устало мотает головой. – Заболел не я.
– А кто?
– Моя дочь, – еще более упавшим голосом сообщает он.
– И где она?
Молчит.
– Я говорю, где она? Я целитель, я могу помочь!
– Я знаю, что вы целитель, – кивает он и снова замолкает.
– Ну!!! – подгоняю я.
Он поднимает на меня озадаченный взгляд.
– А вы что, согласны ее лечить… просто так?
– Вообще я за деньги работаю обычно, но, я думаю, мы можем обойтись взаимозачетом…
– Но вы в принципе согласны?! – Он прямо вцепляется в меня взглядом, весь подается вперед и как-то оживает. У муданжских мужиков родительские чувства все-таки очень сильно развиты.
– Ну конечно, это же моя работа… А что с ней?
– Не знаю. – Он вскакивает. – Пойдемте, я выведу машину…
– К ней ехать надо? – переспрашиваю.
– Да. – Он на секунду теряется. – Тут недалеко, артун к востоку…
– Лучше на унгуце тогда. – Я запахиваю диль потуже. – У меня там все есть, а перегружать – только время тратить, да и лететь быстрее, чем ехать.
– Хорошо, – растерянно кивает он.
Я выбегаю из дома прямо в тапочках, кроссовки-то остались сохнуть на печке. Хозяин выскакивает за мной вообще босиком. Служанка провожает нас с крыльца ошарашенным взглядом.
Взлетев, мы быстро прикидываем маршрут. Оказывается, неподалеку от дома проходит лесная дорога, вдоль которой и надо лететь. Проще не бывает. Путь занимает минут десять, и вот мы уже в деревне, по виду не сильно отличающейся от той, где я была вчера. Хозяин указывает мне на дом на окраине деревни, очень похожий на его собственный. Рядом с ним мы и приземляемся.
Из дверей выскакивает довольно красивая женщина средних лет, в домашнем халате и прямо с порога принимается поливать моего спутника такими отборными выражениями, что Кир начинает казаться мне просто пособием по культуре речи. Однако хозяина это совершенно не смущает. Он в два прыжка оказывается на крыльце и, к моему удивлению, подхватывает супругу на руки.